Рекло. Роман об именах

– Здесь у вас мне некомфортно. В станице очень уютно, там я уже обжился, поэтому проживание мне доставляет удовольствие, да. Хоть и специфическое.

– Ах, так это станица, – светящаяся фигура всплеснула руками. – Отчего же я и не догадался. Точно ведь, всё сходится. Да, дорогой мой коллега, вы полностью удовлетворили моё любопытство. Большего мне для работы и не нужно. Теперь ваш черёд спрашивать и получать ответы.

– Что все это значит? – спросил я.

– Что именно, дорогой коллега? – ответил силуэт.

– Ваш дом, ваши вопросы, то, чем вы занимаетесь. Зачем разбудили меня?

– Ах, это всё рутинные писательские действия, мой дорогой коллега, может, у вас в вашей ремесленной мастерской такие действия спросом не пользуются, а вот в моей такой метод – это становая жила всего ремесла. Наблюдение, вопросы, создание реальности, описание реальности. Только так можно написать действительно стоящий роман.

– Как? – спросил я.

– Вот это я понимаю разговор двух коллег. Всегда приятно поучать молодежь. Знаете ли вы, мой дорогой коллега, базис романтизма или романтики? – спросил он.

– Нет, если честно. Мечтательные герои, томные дамы, весёлые приключения?

– И это тоже, но это не базис. Базис заключается в следующем: романтик в сущности своей имеет виртуальное пространство, в которое в любой момент можно уйти. И это самое виртуальное пространство влияет лишь на внутреннее состояние самого романтика. Так вот, моя ремесленная мастерская оппонирует этой идее. Мы описываем сущее, стремясь к бытию, а не бытие, стремясь к сущему. Иными словами, сплошное наблюдение, создание реальности и описание этой реальности. Я не создаю персонажей, мой дорогой коллега, а беру их из реальности, тку, набиваю перьями, наблюдаю за ними. Вот прямо сейчас, мы описали какого-то человека, мне осталось лишь найти его и понаблюдать.

– И как вы это сделаете? – спросил недоуменно я.

– Позову его по имени. И он придёт. Большие манипуляции – преступление против творческого процесса. Я же вам уже рассказывал про важность имён в писательской среде. Это один из наших главных инструментов.

– А почему вы светитесь? И почему свечусь я?

– Я же уже рассказал об этом, разве нет? Потому что мы с вами коллеги, дорогой мой коллега. В писательских пространствах авторы не видят друг друга, они видят лишь некий субстрат, потому как нельзя интерпретировать реальность интерпретатора реальности. Странно, что у вас не видоизменилась рука. Но там, видимо, какая-то длинная и очень драматичная история, в ходе которой ваша рука обрела независимость, а вместе с ней и имя.

– Чушь какая, то, – пробурчал под нос я.

– Чушь или не чушь, мой дорогой коллега, а вещь, как вы можете видеть совершенно рабочая.

– Вы знаете, что находитесь не в самом обычном месте? – вновь спросил я.

– Конечно, знаю. Тут дело в каком-то искривлении пространства? Перемещающаяся территория? Я сюда, право признаться, сам недавно въехал. Моя мастерская предоставляет множество домов страны для проживания. Особенно, она идёт на встречу их дарованиям, коим я, нескромно признаться, и являюсь. Меня мало волнуют физические причуды мест, в которых я обитаю. Меня интересуют лишь персонажи. Вот с одним таким персонажем у меня и возникла проблема. Я достаточно удовлетворил ваше любопытство? Мне кажется, получилось очень загадочно, но будьте уверены, вам ещё придется присутствовать в гостях в нашей ремесленной мастерской. У нас очень любят таких молодых авторов.

Я хотел было только спросить ещё один вопрос, как светящийся человек перебил меня: