Рекло. Роман об именах

– Мы уже здесь. Любая точка на нашей планете может стать «разрывом». Как глупое название. Возможно, ты даже успел встретиться с кем-то из тех, кого я послал на разведку. Не встречал такого забавного тракториста? Один из самых башковитых культистов. Как он только попал сюда. Бывший режиссёр, кстати. Его документальная работа про конфликт коллективного бессознательного двух писателей просто покорила меня. Только представь. Два творца, ни разу друг с другом не встречались, но при этом на протяжении двадцати шести лет незримо спорили друг с другом в своих произведениях. Точнее нет, вру, встречались один раз, но отношения к моему рассказу это мало имеет. Я знаю, что в деревню уже пытались зайти эти сумасшедшие писатели. Пока что был один, вроде. Но их трудно запомнить, если они все светятся. Тут, вроде, был кто-то из тех, кто боится свои имена называть. Правиьно делают. Лишь бы нас не обошли, черти они эдакие. О, кстати, про чертей. Твой ночной побег от сектантов – это нечто. Такой материал очень и очень редко попадается. Не хочешь посмотреть на этого профессорюгу сейчас? Зрелище не из самых приятных. Смотри.

Человек в маске указал куда-то вбок, кадр сменился. На экране была утренняя туманная чаща. Рассвет только наступал, поэтому перебои со светом мешали сфокусироваться камере. Всё было очень расплывчато. Дымка, зелёная трава и белые пятна впереди. Наконец всё стало чётче. Утреннее солнце пробилось сквозь облака и дало разглядеть происходящее. К стволам деревьев на очень приличной высоте были привязаны крепкими канатами десяток людей в белых балахонах. Камера приблизила лицо одного. Он ещё дышал и двигался. Да. Это было лицо лидера секты, он ещё мне проповедь про змея читал. Привязан он был на уровне живота. Кадр сменился на панорамный пролёт с огромной высоты над ночной станицей. Голос продолжал вещать:

– Воспитательные процессы. Тебя это не ждёт. Нет, мой друг. Только уничтожение. Только пламя. Только слёзы и страдания. Только поглощение.

Изображение расфокусировалось, на экране снова появился человек в железной маске. Он долго всматривался вперёд, будто смотрел на меня, а затем продолжил говорить:

– Сюжет, конечно, громоздкий и интересный, но очень уж обыденный. И я хочу его разорвать. Понимаешь, мне надоело это всё. Наша встреча – ультиматум. Ты и я можем открыть ворота станицы, это в наших силах. Ты больше не будешь снова и снова возвращаться к тому обрыву, ты сможешь уехать отсюда, а я спокойно заберу то, зачем и пришёл.

Я почему-то даже не раздумывал над вопросом:

– Зачем ты пришёл?

– Ты совсем не узнаёшь меня?

– Нет, но голос у тебя очень знакомый. Ты какой-то другой писатель? Собираешься выгнать меня из деревни? Я ведь ничего плохого не сделал тому со сломанной ногой.

– Ах! Так ты встречался с этими юродивыми? Он уже был тут? Работаем медленно. Кхм-кхм, – откашлялся мужчина. – Джайнисты от мира литературы, чёрт бы их побрал. Почему мне нужно всё тебе объяснять? Чем ты вообще занимался? Существует несколько больших ремесленных мастерских. Ты столкнулся с теким, кому запрещено как-то воздействовать на описываемые субъекты. Я бы даже сказал, что они антагонистичны той структуре, которую представляю я. Сборище ханжей, которые якобы не описывают объективную реальность. Они лишь создают свою и описывают её. Пусть расскажут той бабушке это. Ну и чушь. Ты не угадал, Василе. У меня нет никаких тайн от тебя, моё имя в тайне только потому, что я не знаю его. Но то, что записано в моих документах назвать легко смогу. Все эти люди лишь гонятся за ветром, боятся умереть, жаждут эфемерной власти, боятся взять настоящую власть. Зачем довольствоваться иллюзиями, если есть реальность, согласись. Но это всё неважно. Даже не знаю, зачем объясняю это. Пойми, ты лишний в этой деревне. У нас есть шанс не попасть в круг вечных возвращений, у меня есть шанс слиться с бесконечным, у тебя этого шанса почти и нет. Да, может, с тобой случилось что-то, чего не ожидал даже староста деревни, но это просто статистическая погрешность. Эта деревня всегда горела, эта деревня будет гореть, эта деревня сгорит. Не обижайся только, ты всех повеселил, но пора и честь знать. Можешь прощаться со станицей Старороговской. А что насчёт твоего дружка с конским хвостом на голове, так я подарю то, о чём он долго мечтал. Ты ведь даже не удосужился спросить? Он не может выйти отсюда, он почти ничего не помнит, лишь его мёртвая жена всплывает иногда в пучинах его воспоминаний, орешник этот, но он ведь не знает, что этого ещё не произошло. Мы делаём ему услугу. Тебе тоже. Думаешь, один можешь закрывать «разрывы». Смотри внимательно и не рыпайся.