Реконкиста

– Наверняка ты ломаешь себе голову, Деросси, как случилось, что, оставив меня пленником в подземельях монастыря в Клюни, теперь ты встречаешь меня в совершенно изменившейся роли на антиподах земного шара? – начал доминиканец робким голосом проповедника. – Ну что же, по воле Провидения и с использованием трудов недостойного слуги Господа. Возможно, до тебя дошли слухи о моем освобождении месье де Сен-Маром, точно так же как и я узнал про уничтожение вашего Мон-Ромейн. Но будь спокоен, об этой драме не известно никому, помимо эрцгерцога Ипполито, которому я выслал зашифрованное письмо, но, как тебе наверняка превосходно известно, наш общий суверен не склонен делиться с кем-либо чем-либо, – здесь он выразительно поглядел на меня, – даже супругой. Ни императорский посол в Мексике, ни его высокопревосходительство вице-король, не говоря уже о коменданте из Монтеррея, который поручил мне командование над этими людьми, не знают ни всех фактов, ни моих намерений, но они дали мне карт-бланш, тем быстрее, когда я сообщил им, что группа французов по приказу Ришелье намеревается на севере распалить бунт среди индейцев. А откуда мне известны ваши истинные намерения? Буду совершенно откровенен, отчасти от шпионов в Париже и Нанте, но, прежде всего, благодаря собственной проникновенности. Когда меня уже освободили из Клюни, я позаботился о том, чтобы забрать твои, иль Кане, заметки, и вот, благодаря ним, я узнал про грозящее всем нам вторжение чужих. А даже если бы я вне сомневался, огненная буря, поглотившая возвышенность возле деревни Тезе, убедила меня в том, что опасность по-настоящему серьезная.

Я вздохнул свободнее, пока что все это не было аргументацией фанатика.

– Так что видишь, синьор, – уже смелее сказал я, – наша миссия, которая, как легко догадаться, должна послужить выявлению сил Чужих и их намерений, не служит интересам кардинала Ришелье или только Франции, но она была предпринята ради всего христианства и всей Европы.

– Возможно, – сказал на это монах, поглаживая череп. – К сожалению, намерение это в одинаковой степени хвалебное, как и нереальное. Spectaclum, случившийся под Клюни, доказывает, сколь жестока мощь Вырывающих Сердца, сколь ничтожными были бы все попытки противостоять ей. Что нам тогда остается? Молитва и опора на Господа. Но, если они подведут…

– Мы всегда можем сражаться до конца.

– Благородно, хотя и глупо. В Ветхом Завете имеется масса примеров, свидетельствующих о совершенно иной методике.

– Какая же это методика?

– Если не можешь победить противника, заключи с ним союз.

– Это при условии, что другая сторона желает вести переговоры.

– Она обязана хотеть, если у нее имеется намерение владеть континентами, – инквизитор поднял череп и держал его перед собой, невольно пародируя позу Гамлета. – И Кортес в Мексике, и Писарро в Перу обязаны были иметь своих союзников, своих помощников в конкисте.

– Скорее уже: коллаборационистов.

– Очень даже подходящее слово, иль Кане. Посему, кем бы Серебристые ни были, если они желают править, им нужны союзники. А из собственного опыта мне известно, что тот, кто первый предложит союз, очутится в более выгодном положении.

– Господи, да такой поступок был бы изменой Церкви и всего Старого Света.

– Скорее уже: спасением наиболее ценной субстанции. Врага, если ты сам сохранишь жизнь, со временем можно выдрессировать, цивилизовать, обратить в истинную веру…

– До сих пор с их стороны не наблюдалось ни малейшей воли к диалогу. Прилетали, все уничтожали, похищали детей, а взрослым вырывали сердца.

– Тогда следует осуществить жест доброй воли, иль Кане, показать, что ты ценный и надежный союзник.

Говоря это, он вставил пальцы в глазницы черепа, словно бы желал метнуть его в меня будто игроки в боулинг.

– И как же ты намереваешься это сделать, il prete (священник – ит.).

Слово "брат" как-то не прошло через уста.

– Увидишь, вскоре увидишь. – Ты и твои товарищи…

Он замолк и осторожно положил череп на Библию.

* * *

Обошлось без пыток. У fra Якопо не было намерения меня допрашивать. Похоже, ему было известно все, что он желал знать. Я вернулся в подвал, где мы, подавленные, сидели весь день и ночь. Я ожидал в любой момент увидеть остальную часть нашей группы, схваченную солдатами. Но так не наступило до последующего утра, когда меня вновь затащили пред лицо fra Якопо.

– Ты проиграл, иль Кане, – засмеялся от, скаля испорченные зубы. – Твои дружки сбежали, бросая лагерь и труп священника. В панике они даже не позаботились похоронить его. Встреченный индеец рассказывал, что они бежали в сторону Аламогордо, так что пыль столбом. Но не бойся, я выслал за ними своих людей, так что, рано или поздно, эти трусы либо заплатят жизнью, либо станут хорошим подарком для Серебристых. Только мы не станем жать, а сразу же приступим к реализации моих планов.