Реконструкция. Возрождение

— Наш местный герой и по совместительству заводила. Если под задницей взорвалась шутиха или на тебя свалится ушат воды — это его рук дело, будь уверен. Но лучше пострадать от его розыгрышей, чем от кулаков. Так что держи язык за зубами. Девчонки на каникулах, из тех, кто не разъезжается, от него без ума,[20] — взявший на себя роль покровителя над новичком, Альберт продолжал терпеливо вводить Свена в курс дела. — Умом в черепушке не пахнет, хотя неплохо учится, но его святая обязанность — ежегодно с треском давать под зад ребятам из Кемджи.[21] И, можешь мне поверить, он великолепен. Да чего говорить, скоро сам все увидишь.

— О чем ты? — не сообразил Свен, накладывая себе с общего блюда горячий черничный пирог.

— Гребля, — поправляя лежащую рядом с ним шляпу, пояснил Альберт. — Жлоб жлобом, но ты бы видел его на соревнованиях.[22] Каждый раз выкладывается так, что его уже два раза откачивали. Обратил внимание на стенд со всеми этими кубками в холле?

— Угу, — кивнул Свен, не переставая жевать.

— Это все Джибс, — покачал головой Альберт, и в его голосе послышались нотки уважения. — Ему только за это все и спускают, а то давным-давно бы вышибли. Даже простили случай, когда он запулил бомбочку-вонючку в окно особняка Мастера колледжа, представляешь? Такой скандалище. Докинул ведь, силища, что ни говори. Поговаривают даже, что он на фронте был. Но никому не рассказывает.

Оторвавшись от еды, Свен внимательно посмотрел на Джибса, который, налегая на жаркое, не преминул беззлобно угостить подзатыльником что-то ляпнувшего соседа, у которого от шлепка очки свалились в тарелку с супом. Соседний стол взорвался от хохота.

— Ясное дело, отмазался, — Альберт, не отставая от приятеля, тоже принялся за пирог. — Вот устроился, а, скажи, Свен?

— Каждому свое, — пожал плечами юноша. — Зато он местная знаменитость.

— Этого не отнять. В этом мире нет справедливости, — фыркнул Альберт. — Ладно, поторапливайся, еще в библиотеку за учебниками топать. Кому грести, а кому и просвещаться надо.

Для Свена потянулись долгие учебные дни, наполненные новыми знакомствами и открытиями. Альберт всячески помогал ему быстрее освоиться в новой обстановке, и они довольно быстро сошлись, коротая вечера за шахматами.

Ужасы войны понемногу отступали, но боль от утраты семьи продолжала острым кинжалом терзать его сердце. Свен мучился и готов был кричать от собственного бессилия, от невозможности все повернуть вспять. Пустить жизнь в новое русло.

Будь его воля, он бы вообще сделал так, чтобы этой проклятой войны, сделавшей стольких, как он, сиротами, вообще никогда бы не случилось. Чтобы в мире никогда больше не было боли, страха, страданий. Бесконечного количества никому не нужных смертей. Чтобы люди во всех уголках планеты были живы и счастливы. Но как? Сказка. Утопия. Несбыточная мечта отчаявшегося человека, всеми силами пытавшегося ухватиться хоть за какой-нибудь призрачный шанс изменить ход времени. Свену оставалось только вздыхать. Одинокий юноша загнанным зверем метался и не мог обнаружить ответа.

Так закончилась осень, и на смену роскошному красно-желтому убранству Оксфорда пришел пронзительно-слепящий белый цвет, за одну ночь поглотив все остальные краски. Словно на неудавшейся акварели, которую безжалостно залили растворителем. Зима хрустальным саваном из снежинок мягко укутала колледж и прилегающие к корпусам окрестности.

— Да, дружище, — заключил Альберт, наблюдая снег из окна их комнаты. — А ведь, казалось, только вчера познакомились. С этой учебой время летит так быстро, что у меня иногда создается ощущение, что все мы покинем эти благословенные стены сгорбленным седым старичьем.

Свен повернулся к фотографии всклокоченного Эйнштейна и понимающе усмехнулся.

Теперь, помимо мантии, ему еще приходилось обматываться в один из толстых вязаных шарфов, которые к Рождеству им прислала мама Альберта. Свен очень любил, устроившись в кресле, слушать, как новый друг зачитывает ему длинные письма из дома. Самому-то ему некому было писать. На вопросы Альберта он лишь небрежно отмахивался, мол, родители вечно так загружены, а он переживет.

А время неумолимо шло, по-прежнему не замедляя своего бега. Во дворе колледжа поставили нарядную елку с россыпью лент и всевозможных игрушек. Дух надвигающегося праздника на время растопил сердце юноши, и он присоединился к приготовлениям.

Студенты играли в снежки, катались на коньках, Джибс по обыкновению веселил всех тумаками и развлекался тем, что лепил всевозможных уродливых снеговиков и прикреплял им морковки с орехами не совсем в нужное место, чем доводил до бешенства гонявшегося за ним завхоза мистера Флетчли под дружный хохот студентов.