Реконструкция. Возрождение

Тикают секунды, наполняя скучный день,

Ты разбрасываешься по мелочам и понапрасну тратишь время,
Вертишься вокруг клочка земли родного города,
В ожидании, что кто-то или что-то укажет тебе путь.

Надоело лежать на солнце и глазеть из окна на дождь,

Ты молод, жизнь длинна, и есть время, чтобы убить сегодняшний день.
И вдруг ты замечаешь, что прибавил еще десяток лет,
Никто не сказал тебе, когда бежать, и ты прозевал выстрел стартового пистолета.

А ты бежал и бежал, догоняя солнце, но оно ускользало

И, обегая по кругу, снова вставало позади тебя.
Солнце относительно то же, что и раньше, только ты постарел,
С перебоями в дыхании, на день ближе к смерти.

Pink Floyd, «Time»

Блестяще окончив Оксфорд и тепло попрощавшись с Альбертом, который, будучи способным к наукам, по-прежнему оставался типичным беззаботным денди и решил не покидать «родового гнезда», коим, по его словам, была для него матушка Англия, Свен Нордлихт взял курс на Нью-Йорк. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году, чтобы поступить в инженерную магистратуру государственного научно-исследовательского университета Буффало.

И, благодаря своей природной усидчивости, терпению и неиссякаемому стремлению к знаниям и новым открытиям, уже через пять лет получил ученую степень доктора.

К тому моменту Машина полностью владела сознанием Свена. Первая тетрадь, в которую он в ту памятную ночь сорок шестого года заносил свои первые мысли, пытаясь сумбурно восстановить видение, явившееся ему во сне, обветшала, потолстела и стала рассыпаться от старости. Тогда изобретатель завел большой портфель из дубленой кожи, в котором бережно хранил старые и новые документы, которые постоянно пополнялись, неторопливо, но уверенно превращая волшебное видение в рабочий чертеж.

Понимая, что ему необходимо двигаться дальше, чтобы изобретать, Свен, которому на тот момент уже исполнился тридцать один год, подал заявку в Американскую ассоциацию исследований, желая получить за свои заслуги перед университетом и остальным научным сообществом степень профессора.

С ответом немного затянули, но удача снова, в какой уже раз, решила предпочесть сторону Свена. Ознакомившись с его досье и рекомендациями, Ассоциация присвоила ему степень профессора, и в новом звании молодой ученый был торжественно зачислен в преподавательский штат университета Буффало.

Как правило, новоиспеченный профессор Нордлихт преподавал и работал в своей собственной аудитории, в которой исправно и с большим увлечением читал студентам курс по теории квантовой физики. Но в свободное от занятий время он отправлялся в соседнюю аудиторию, принадлежащую его приятелю, профессору Натану Гришему, который разрешал ему использовать громадную раздвижную доску-перевертыш, состоявшую из нескольких секций. Переворачивая ее другой стороной, Свен тщательно переводил на нее полную схему функционирования Машины из своих рукописей, которая на его глазах обретала целостность. Но изобретателю постоянно не хватало какого-то одного-единственного элемента. Крохотной детали, винтика, упорно не желающего вставать на свое место.

Раз за разом, доходя до конца и вновь возвращаясь к началу, он никак не мог понять, чего же ему не хватает. На первый взгляд, созданная Свеном подробная квантовая теорема преодоления пространства и времени была логична и гармонична, но каждый раз, вот уже какой месяц, далеко за полночь, добираясь в своих упорных вычислениях до конца доски и натыкаясь на уродливую закорючку в виде цифры «три», которой заканчивалось уравнение, он вновь попадал в тупик, растерянно покусывая кончик мелка.

Что-то упорно не сходилось и никак не хотело работать. Имея все исходные данные, он продолжал топтаться на месте, так и не продвигаясь вперед. Но не склонный к унынию Свен, одержимый идеей спасти свою семью, с упорством истинного ученого, понимающего, что ответ прячется где-то совсем рядом, продолжал терпеливо работать, раз за разом внося все новые и новые поправки в складывающуюся теорему.

— Что же, что же, что же, — как любой одинокий человек, зачастую разговаривающий сам с собой, Свен, задумчиво бормоча себе под нос, чертил, чертил и чертил, нещадно расходуя бесчисленные коробки мела. — Что ж за черт! Где же не сходится? До пятидесятой страницы все прекрасно работает, пока не подключаются линии вероятности. Что же я каждый раз пропускаю? Мне бы хоть какую-то подсказку…