Рекорд

Тим мотает, мотает запись. Я вижу, как он поворачивает голову и девица тянется к нему. Касание губ. Он мгновенно отшатывается и выставляет перед собой ладони. Потом поднимается из-за стола и уносится прочь. Это даже… забавно.

— Беги, Форрест, беги, — бубню я, ощущая, что потряхивает.

Мы не расстаемся. Не расстаемся.

Блин, Тим Агаев, чертова ты гирлянда, я чуть не померла сейчас!

Честно говоря, это хрень какая-то. Ради него там полклуба готовы были трусы снять, а он бросился ко мне рассказывать, что его поцеловали.

А ты, оказывается, милаш.

— Да выключи уже эту чертову музыку! — психую на эмоциях.

Тим закрывает крышку ноута.

— Кобель! — выдаю я.

Мы не расстаемся. У меня откат, и я нуждаюсь в скандале.

Пытаюсь встать, он не пускает. Тогда делаю рывок.

— Что ты за гад-то такой! — кричу ему в лицо. — Всю душу мне вымотал! Влюбил в себя и пользуешься!

Тим быстро забирается в ванну. Прямо в одежде, блин! Не дает мне подняться, ничего не дает. Держит. И целует в щеку. Я выкручиваюсь, не позволяю в губы. Он все равно лезет.

— Прости. Прости, малыш. Я думал, ты увидела фото. Они уже всюду. Это унизительно для моей жены и для меня тоже. Я сам в бешенстве. И больше такого не допущу. Прошу тебя, прости меня.

Тим фиксирует мои руки. Вода выплескивается на пол, я ругаюсь. Он обнимает, прижимает к себе. Мы боремся, боремся, пока я не сдаюсь, обессилев. Он целует в сжатые губы.

— Я не фанатка, Тим! Не одна из этих девчонок-прилипал, у меня все серьезно. Боже, я вся предельно серьезная, даже там, где не надо. Жизнь у меня такая. Невеселая. Если хочешь вернуться к прежнему — я не держу. Я все равно буду благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… — Так это трогательно звучит из моих уст, что сама от сентиментальности и сострадания к себе едва не реву.

— Не надо быть мне благодарной. На хрена мне твои гребаные благодарности! Что мне, блядь, с ними делать?! — наконец не выдерживает Тим, становясь похожим на самого себя. Басит: — Дай мне еще один шанс. Настя.

— А надо? Ты уверен? Там столько красоток! — мотаю ему нервы из вредности.

— Надо! — рявкает он.

— Имей в виду, я не буду тебя прощать и принимать обратно после гулек. Даже в обмен на место рядом на пьедестале и деньги. Я не такая.

— Этого не будет.

— Ты уверен?

— Да блин! Я люблю тебя.

Мы смотрим друг другу в глаза, и у меня пропадает дар речи. Я так сильно люблю Тима, что сердце рвется. Любого люблю. В депрессии или на пьедестале, грязного в гараже или отглаженного на важных встречах. Угрюмого или милого. За рулем болида, стоящего пару десятков миллионов, или убитого «соляриса» из каршеринга. Во время гонки или приготовления завтрака. Грустного, злого, веселого, доброго, смелого, расстроенного. Люблю все стороны его души. Лишь бы они были моими. Боже, как мне важно, чтобы только моими.

Тим заверяет:

— Места на пьедестале, кубки, деньги и член победителя — только твои.

Усмехнувшись, тянусь, чтобы поцеловать его. А потом кусаю. Он отшатывается.

Я говорю строго:

— И рот.

— Что?

— Никаких поцелуев. Все — только мое. И рот тоже!

— Ну наконец-то! Я уж подумал, что ты меня не ревнуешь совсем! И я тебе нужен только проблемы решить. — Тим ослабляет хватку.

Тут же больно щипаю его за плечо. Он айкает.

— Бессовестный!

Тим снова обнимает меня, и это настолько искренне, трогательно и нелепо — в одежде, в этой остывшей ванне, — что я растерянно замираю. И плачу. Но не из-за беды, а потому, что чувства разрывают.

Трудный был день. Чертовски трудный.

— Когда ты зашел, испугался, что я от тебя ушла?

— Да.

— Это было бы плохо?

— Это пиздец.

Я улыбаюсь и обнимаю его.

Вот так вот бывает. Переспали случайно в машине, не называя друг другу имен. Просто трахнулись. Я — от отчаяния и безнадеги, Тим — от скуки и печали, наверное. Оба нарушили свои правила. Потому что увидели друг друга. Потому что вот так в жизни и бывает: встретишь человека, а потом все встает на свои места. Все само собой складывается.

— Ты одна меня понимаешь, — говорит Тим медленно.

Я знаю, как это для него важно.

— А ты меня.

Мы целуемся. Выбираемся из ванны, наскоро принимаем душ и спешим в спальню, где сразу занимаемся любовью. Не потому, что так нужно, правильно, положено или момент страстный. По мне этот день хорошенько проехался, Тим тоже не в ресурсе. Но, столкнувшись в проходе, мы уже не можем оторваться друг от друга.

Почувствовав его в себе, я не сдерживаю сладких стонов. А он сразу начинает ритмично двигаться, будто заряженная машина. Обрушивает на меня себя, не дает вздохнуть, осмыслить, одуматься. Тим топит меня в силе своего молодого спортивного тела, в жажде близости и нетерпении. Он будто показывает, как умеет любить и как готов стараться. Для меня это самый короткий путь к удовольствию. Сопротивляться бессмысленно. Он двигается, а меня накрывает с головой, я сжимаю его руками и ногами, горя в наслаждении. Взрываясь, слабея.