Реквием по Победе

Миллионы проходящих бойцов обращали свои взгляды направо, держа равнение, где были трибуны, мавзолей, на который поднимались их командующие фронтами, и где стоял товарищ Сталин и члены Политбюро.

Полки шли и шли, а оркестр всё играл, незаметно для всех, кроме самих музыкантов, перескакивая с марша на марш.

Внезапно, когда прошла последняя фронтовая коробка, музыкальные инструменты утихли, и площадь на несколько секунд погрузилась в тишину. Также неожиданно, загремела барабанная дробь, под которую вышла отдельная коробка солдат и офицеров с двумястами знамёнами и штандартами поверженных немецких армий. Они двигались прямиком к мавзолею. Лица гостей, вдруг, резко стали серьёзными, а брови у многих нахмурились. У маршалов и генералов от, ставшей привычной, ненависти сжались кулаки. А солдаты подошли к ступеням мавзолея, начиная швырять грязные трофеи к ногам победителей. Хотя, на этом параде победителями были все: и солдаты, и маршалы, и простые жители, что так или иначе делали всё возможное для этой Победы….

***

Полки фронтов уходили с Красной площади, расходясь по машинам, и готовились отправляться, кто на места постоянной дислокации, кто на демобилизацию, а кто и вовсе – готовиться к новым операциям, связанным, правда, не с уничтожением противника, а его следов – в виде мин, снарядов и прочей смертоносной гадости, оставшейся на полях советской земли.

– Ну, что Сенька? – говорил Остроухов своему сыну, трепля его за плечи. – Вернее сказать, Семён! Пойдёшь на банкет в Кремль?

– Нет, пап, я лучше с бойцами посижу где-нибудь, – отвечал Сенька, который за годы войны заметно возмужал, а на груди его сверкали четыре боевых ордена и столько же медалей.

– Да ладно тебе! – усмехнулся генерал. – На Сталина вблизи посмотришь, выпьешь на брудершафт с Жуковым!

– Не стоит. На товарища Сталина я, пока шли, посмотрел. Да и на Жукова с остальными командующими тоже. Не дорос я ещё за одним столом с маршалами пить!

– Эх, Сенька, мужчиной ты у меня стал! Теперь я вижу.

Молодой офицер улыбнулся.

– Знал бы ты, как я мечтал от тебя это услышать!

– А я, сын, всегда тобой гордился, хоть ты и был ещё тем простофилей.

При этих словах генерал по-доброму рассмеялся.

– Зато сейчас ты настоящий мужчина! Так, говоришь, к солдатам пойдёшь?

– Так точно!

– Ну, держи, – отец вынул из кармана галифе несколько трёхрублёвых купюр и протянул сыну. – Выпьешь за Победу.

Сенька козырнул.

– Разрешите идти, товарищ генерал-полковник?

Остроухов вытянулся и козырнул в ответ.

– Идите, капитан!

Офицер развернулся и побрёл в сторону большого города, по которому ходили толпы народу и военных. Их то и дело ловили, поднимая на руки, и качали, качали, восхваляя за ратные подвиги. Какие-то солдаты даже на всякий случай прятали ордена по карманам, дабы те не попадали после таких полётов.

Капитан шёл по улицам, ловя на себе восторженные взоры горожан и милые взгляды девушек, от чего ему становилось тепло на душе, а праздничное настроение лишь усиливалось.

Он вошёл в небольшой ресторанчик с голубыми обоями, где сидели и простые жители, и солдаты, и офицеры, и даже генерал со своей семьёй. Сенька окинул взглядом зал и, приметив место за одним из столиков, за которым сидело несколько солдат и один старлей-лётчик, двинулся к нему.

– Разрешите, товарищи, – спросил Сенька, козырнув сидящим, что, при виде него, тут же подскочили, – я с вами присяду?

– Конечно, товарищ капитан! – учтиво сказал лётчик. – Присаживайтесь!

Офицер снял фуражку, положив её на стол, и сел. Теперь он мог внимательнее рассмотреть своих собеседников.

Лётчик старший лейтенант с редким, для авиации, орденом Славы на груди. Гвардии старший сержант пехоты с такими же двумя орденами и «Красной Звездой». И седой старшина, в рядах наград которого виднелась медаль за Берлин.

– А что ж вы не заказываете ничего? – поинтересовался Остроухов.

– Да мы, в общем-то, только недавно пришли, – ответил старший сержант.

– Коньячку? – улыбнулся капитан, оглядывая своих собеседников, которые тут же заулыбались в ответ, что означало однозначное одобрение.

Остроухов подозвал одну из симпатичных официанток к столу.

– Не найдётся ли у вас, милая, «трёх звёзд» для героев войны?

При этих словах он подмигнул солдатам.

Девушка расплылась в милой улыбке от мимолётного комплимента красавца-офицера и ответила:

– Найдётся, скоро принесу!

Когда она удалилась, Остроухов вновь заговорил:

– Ну, что, друзья, айда знакомится! Капитан Остроухов. Семён. Можно Сенька.

– Старший лейтенант Донцов. Можно Вася, – ответил лётчик.

– Гвардии старший сержант Безруков. Миша.

– Старшина Знахарев. Андрей.

– А вы сами-то на одном фронте, что ли, воевали? – поинтересовался Сенька.

– Хех! – усмехнулся Донцов, глядя на Безрукова. – Мы с Мишкой – да. Та ещё история…

– Представляете, товарищ капитан, – продолжал старший сержант, видя заинтересованный взгляд Остроухова, – мы гору под Севастополем штурмуем, а тут это чудо с небес на нас падает! Ну, мы с ним, стало быть, и добрались до вершины. Так и познакомились.