Реквием по Победе

Улицы Москвы были украшены георгиевскими ленточками, красивыми плакатами в честь очередной годовщины Победы, а по центральным бульварам и проспектам в сторону Красной площади шли войска в парадной форме. На лицах военных сияла неизмеримая радость и из-за того, что наконец-то закончились эти утомительные тренировки к параду, и из-за того, как на них смотрел народ из окон, ибо на улицу никому толком не давали выйти. Почти всё пространство на несколько километров вокруг Красной площади было оцеплено полицией и ФСО.

На Кутузовском проспекте с самого утра выстроилась пробка. Все машины стремились к центру города, но, естественно, темп продвижения был крайне медленным.

Знахарев смотрел на всё это из окна своей старенькой квартиры, которую получил ещё при советской власти за свою трудовую выслугу. Он считал, что ему повезло. Конечно, новая – российская власть – обещала ему дать жильё поновее, но… обещать, как известно, не значит жениться, а потому уже почти тридцать лет ветеран жил в этой скромной квартирке неподалёку от дома, где когда-то жил Брежнев, Андропов, Щёлоков и прочие высшие деятели Советского Союза «эпохи застоя».

Знахарев вообще удивлялся самому себе и тому, что происходит в стране. Ему было уже далеко за девяносто, однако, ни дикция, ни мозг у него ещё не отказывали, а потому многое, как например готовить, он ещё мог сам. В его памяти были свежи воспоминания обо всём том, что пришлось пережить. Его не выселяли из этой квартиры, хотя и были намёки на это, но как-то пронесло. Он знал, как тяжело приходится другим ветеранам, особенно, за пределами Москвы. Поэтому плохое отопление зимой да отсутствие горячей воды месяцами были для него мелочами. Да и привыкать ли? Раньше хуже было…

Ветеран включил старенький телевизор, который лет пятнадцать назад ему подарила дочь. Сейчас она не часто звонила своему отцу. Впрочем, он её не винил, всё-таки, ребёнок уже взрослый и у неё своя жизнь, даже свои внуки.

Как обычно, на первом канале вовсю показывали и комментировали первые кадры с Красной площади, где только-только выстроились войска, а гости начинали заполнять трибуны.

Он вглядывался в лица этих людей. Разные чиновники, министры, богачи, вот ветераны появляются…

«А говорят, мало нас осталось! – мысленно усмехнулся Знахарев. – Вон же сколько! Да ещё и генералов, а!»

Он угрюмо посмотрел на свой журнальный столик, на который обычно закидывал ноги. Там лежала яркая бумажка – приглашение на трибуну парада Победы на Красной площади, которое… буквально за две недели до самого события было отменено, ибо нашли кого-то достойнее. Поначалу Знахарев вообще не был в обиде. Он не считал себя каким-то выдающимся героем. Всего лишь старшина в отставке с пятью орденами, дошедший до Берлина. В самом деле, были и достойнее него люди. Однако дело заключалось в том, что такие ветераны именно что «были». Что же касается тех, кто сидел на трибунах… Знахарев тяжёлым взглядом смотрел на них через экран телевизора, и к его сердцу подбиралась тихая грусть. Половина этих генералов, полковников и прочих офицеров-«ветеранов» только родились во время войны или за пару лет до неё. Зато как обвешены! И Кёнигсберг они брали, и Ленинград отстояли! Неужто во снах? Да и сами эти медали смотрелись на них настолько странно, что, видимо, понимая это, они прятали их за грудой прочих юбилейных и общественных наград. Всё равно ж народ не поймёт, а лишь подумает, дескать, какой перед ними герой сидит! От таких мыслей Знахареву невольно становилось тяжко на душе, и он решил не думать об этом. Всё равно ситуацию он не мог исправить. Лучше переключить свой взор на участников парада – на солдат – тем более их-то сейчас и показывали.

Молодые лица курсантов. В глазах усталость от бесконечных репетиций и радость за то, что это кончилось и теперь они на главной площади страны. Столько сосредоточенности и напряжения в их виде. Ещё бы! Командир, небось, уже раз сто пригрозил наказанием за любую оплошность, так тут, вдобавок, тысячи камер смотрят за ними да транслируют на весь мир!

Знахареву вспоминался июнь сорок пятого, когда фронты вели на парад. Солдаты и офицеры радовались, будто маленькие дети на свой день рождения, даже дождь и стёртые в кровь ноги на тренировках, не могли омрачить их ликование! Это была их Победа. Их парад. Их триумф. И каждый мечтал хоть одним глазком увидеть товарища Сталина, что вдохновлял всякого бойца на новые подвиги во имя Победы. Пусть потом, когда прошли годы, имя вождя всячески очерняли, подвергали сомнениям и критике, для того поколения Сталин остался святым. Был он, по-своему, свят и для Знахарева…

Между тем, в телевизоре снова появилась почётная трибуна, на которую поднимался президент со своей «свитой». Гости вставали, пожимали ему руку, о чём-то коротко беседовали и учтиво кивали, видимо, в ответ на поздравление.

«Да уж, – подумал ветеран, – раньше душевнее было…»

Его снова накрыло некое чувство несправедливости из-за того, что его приглашение отменили.