Реквием по вернувшимся

Берг быстро взглянул на часы. Ах ты ж, уже почти десять! Если он заснул сразу после звонка…

– Твои ребята так и не установили, где он был в ту ночь?

– Нет.

– Плохо… Кто у тебя главный в Варшаве?

– Старший инспектор Сабонис.

– Переключи меня на него.

Старший инспектор Сабонис был очень красив. Правильные черты лица, прямой, чётко вырезанный нос с едва заметной горбинкой, выразительные голубые глаза, пушистые, прямо таки девичьи ресницы, белокурые мягкие волосы до плеч. Рихарду показалось, что на ресницах заметна тушь, а тонкие губы аккуратно подведены помадой. Ишь ты, модник! Да, прав был Лемке.

– Значит так, инспектор, слушай и запоминай. Сейчас ты, один, зайдёшь в номер Маслова. И больше чтобы туда никто и нос не совал! Ты удивляться умеешь?

– В общем-то да.

– Разучись на один день. И стань склеротиком. Чтобы до завтра забыть, что сегодня увидишь. Понял?

– Да. Что я должен делать?

– Если он спит – оставайся в номере и доложи немедленно! Если не спит… придумай что-нибудь! Пьяным прикинься, мол, номером ошибся, и уматывай восвояси. В общем, главное, чтобы не понял он, что ты из спецслужб. Если поймёт, уйти попробует – плотная слежка.

– Понятно. Физическое воздействие на объект разрешено?

Вспомнилось, как Коновалец описывал ДТП. Какое уж тут физическое воздействие!

– Лучше не надо. Я буду у вас… – Берг прикинул – во сколько, интересно, ближайший самолёт на Варшаву? – …скоро.

Полуженское лицо исчезло с экрана. Чёрт бы побрал эту секретность! Самое время подскочить к воякам, ткнуть чип с кодом доступа – лётчики за полчаса доставят на ракетоплане. Нельзя! Инспектор Рихард Берг в отпуске, по стране путешествует ради расширения кругозора. А в боевых ракетопланах туристам путешествовать не положено. Придётся переться на аэровокзал, ждать рейса.

Он вздохнул, вызвал Квятковского. Объяснять полицейскому, что именно случилось в квартире, он не собирался. Но следовало подкинуть версию, достаточно правдоподобную. И чуть жутковатую – чтоб от излишней старательности тот не натворил чего зря. Например, о завезенной из Дальнего Космоса болезни, незаразной, но непредсказуемо воздействующей на психику.

Старший инспектор таращил глаза, кивал, что твой «мандаринчик». Выдуманная история его проняла, аж побелел весь, и пот на лбу выступил.

– Такие дела у нас, – Рихард подвёл итог разъяснительной беседе. – Если бы инфекция какая, вирусы-микробы, «головастики» в карантине сразу бы заметили. А мозги – дело тёмное. Симптомы, к тому же, не сразу проявились, а только через два месяца после их возвращения. Теперь, как обычно, нам чужие прорехи штопать приходится. Твой «подопечный» вроде тихий оказался, только сам на себе «поэкспериментировал». Так что зови своих ребят, упакуйте тело, соберите все записи в любом виде, на любых носителях, всё, что найдёте в квартире. И лучше ничего не читайте. Несанкционированное любопытство в нашем деле – смертный грех, правильно?

– Совершенно верно!

– Как закончите – ждите моих распоряжений. Кстати, приборчик тот, что покойник смастерил, тоже заберите. И пусть твой парень меня отвезёт на аэровокзал.

Рихард сидел в кафетерии, не спеша потягивал пиво. До отправления рейса на Варшаву оставалось полчаса. Плюс сорок минут полёта. За это время всё, что угодно могло случиться. Он прикинул, выиграет ли что-то, если возьмёт авиетку в прокат. Получалось, ничего не выиграет. Паршиво. И пиво попалось паршивое!

Он отодвинул недопитый бокал, и тут же зазуммерил виз. Варшава. Ну вот, накаркал…

Лицо у Сабониса было растерянное. «Не удивляться» у старшего инспектора не получилось.

– Докладывай, – кивнул Берг. Он догадывался, что сейчас услышит.

– Я в номере у Маслова. Он подорвал себя, когда… короче, он мёртв.

– Короче не нужно. Давай подробности.

– Я вошёл в номер. Ни в коридоре, ни в ванной, ни в гостиной объекта не было. Когда я попробовал приоткрыть дверь спальни – шарахнуло. Я такого никогда и не видел. Похоже на то, что он себе голову заминировал, и взрыватель подсоединил к двери. То есть, головы у него нет вообще, только осколки черепа. Показать?

– Не надо.

– Но если бы я не вошёл, он бы всё равно подорвался, – под кроватью таймер стоит, к взрывателю подсоединённый. Самое странное – как он голову изнутри заминировал? Взрыв не сильный, но черепушка лопнула, и мозги расплескало по стенам. В уши пластид позабивал, что ли? Или в нос? Тогда как дышал?.. А ещё тут, на стене у изголовья надпись накарябана.

Берг встрепенулся.

– А вот это покажи.

Картинка на экране дёрнулась в сторону, смазалась. И опять стала чёткой. На пастельно-жёлтой стене из-под густых алых потёков проступала надпись, сделанная синим маркером. «Одиночество это смерть».

Берг прикрыл глаза. Даже так, значит? Убил себя, лишь бы не попасть в наши руки. Стать «подопытным кроликом» боялся больше, чем умереть. Хотя… что такое «умереть», он уже не раз испытал, чтобы бояться.