Религия бешеных

…Этот фильм… должен посмотреть каждый, кто ненавидит государство. Каждый, кто никогда об этом не задумывался. Первых фильм приведет на баррикады. Вторых — напугает и заставит, возможно впервые в жизни, осознать, что все не так радужно, как в рекламе и новостях ангажированных телеканалов.

«Бразилия» — это смертельно опасная прививка реальности…

Бразилия

Летом 2004 года Москва была заполонена рекламными щитами, в содержании которых недвусмысленно сквозила прямая и явная угроза. Первое провозвестие грядущего Апокалипсиса — вот чем разило от слогана: «БРАЗИЛИЯ БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ». Очевидно, надо было купить какую-то мелочь вроде сигарет — и выиграть поездку. Черта с два. «Близко, при дверях! — кричала Москва. — Имеющий уши да слышит!» Это мистическое «близко, еще ближе» неотступно следовало по пятам и было хорошо тем, что не оставляло никакой надежды. «Спешите видеть. Апокалипсис начинается прямо сейчас!» И я перебиралась поближе к партеру…

Мир уже заворачивался в простыню, чтобы ползти на кладбище. А я еще умудрялась погреться на чужом пожаре…

Первым попался Тишин. — Анатолий Сергеевич…

Он обернулся на ходу, продолжая что-то говорить идущей рядом камуфлированной блондинке Зигги… И глаза его по свежевыбритому черепу заскользили куда-то на затылок. Мне больше никогда не повторить произведенный эффект. Я почувствовала себя Воландом на Патриарших прудах. Тишин, наверное, подумал примерно то же…

Правда, пруд не был Патриаршим. Я сидела на парапете возле какого-то большого водоема на шоссе Энтузиастов… в общем, через дорогу от штаба. (Для полноты картины: сидела я не на камне, а на пакете с двумя новыми книгами про НСДАП…) Только утром я приехала в Москву — и мое будущее здесь оставалось совершенно неясным.

«Мне просто необходимо сегодня встретить Тишина…»

За последние полтора часа эта мысль была единственной, мерной пульсацией отдававшейся у меня в мозгу. Тишин — отец народов, меня он помнит и пропасть не даст…

Я подняла глаза. В метре от меня проходил… Мой фюрер.

— Я вас давно уже жду… — кривовато усмехаясь, попеняла ему я, пока он обретал дар речи.

— Я не хожу здесь НИКОГДА. Сели не на тот автобус… — еле выдавил он.

А мне просто очень НАДО БЫЛО его увидеть. Ведьма…

А-ля гер

А еще мне НАДО БЫЛО встретиться со своими. Взглянуть на нормальных людей, подышать одним с ними воздухом. Я задыхалась в одиночестве, я рвалась к ним, чтобы прикоснуться к единственному настоящему, что было в моей жизни. Я приехала именно за этим.

Это оказалось не так просто. Мне необходимо было задержаться в Москве на неопределенный срок. Куда? Смешно и печально: до своих мне было еще далеко. А единственными близкими оказались люди, от которых я один раз уже с ужасом сбежала, с которыми мы теперь могли пройти вместе только небольшой отрезок пути. Классика: «Свой среди чужих, чужой среди своих»…

Получалось, чужих я обманывала? Я не чувствовала себя виноватой перед нацболами. Я им ни в чем не клялась. И ничем их не обижала… И пока я веду себя корректно, никого не расстреливаю и не сдаю, почему бы меня и не потерпеть? Человек-то хороший…

На войне как на войне. А я по-прежнему была одна в поле. Но разве кто-нибудь говорил, что это легко — выйти к своим? Хорошо, я буду идти столько, сколько потребуется. Для меня это — не вопрос. А уж где идти и с кем… А-ля гер ком а-ля гер. Люди всегда смогут договориться. Тем более — хорошие люди… Пока они могут себе позволить думать, что хорошие люди важнее идей и событий.

Но, наверное, нам уже не удастся навечно сохранить это статус-кво. «В международном праве — положение, существующее в какой-либо момент». Момент — это слишком быстротечно. Сегодня ты вроде бы просто живешь, не задумываясь об очень многом, люди вокруг — просто хорошие люди. А завтра… Бог весть, какой выбор заставит сделать внезапно наступившее завтра. Но мы уже вряд ли будем что-то выбирать. Мы вместе до первого поворота. А дальше…

А дальше каждый уже слишком четко определил свою роль. Дальше пусть история судит, кто был хороший…

Последнее лето