Религия на Кубе

Расшифровывая самый острый пункт, касающийся тоталитарных доктрин, епископ Вильяверде пояснял, что имеется в виду: «Мы полагаем, что государство имеет право направлять личную деятельность в русло общественного блага, но не вредя при этом существенным правам человека, семьи, частных организаций и Церкви, как это происходит в тоталитарных государствах»[345].

В заключительном документе Конгресса Церковь, естественно, коснулась наиболее острых вопросов, стоявших на тот момент перед Кубой, показав еще раз, что она не намерена отходить в сторону от проблем общественного и политического развития страны. Так, упоминая рабочий вопрос, Церковь делала упор на роль католических организаций, таких как «Рабочая католическая молодежь» и сходных с ними, ссылаясь на то, что они уже действуют на острове, вместе с другими объединениями вроде групп крестьян, связанных с «Католическим действием». Что касается борьбы с бедностью, то и здесь в заявлении фигурировали католические организации, такие, например, как Сестры милосердия.

Как отмечает Дж. Холбрук, Национальный Католический Конгресс стал своего рода шахматным гамбитом в битве за общественные отношения между Церковью и Ф. Кастро. По его мнению, епископы использовали Конгресс как символическую форму массовой коммуникации, чтобы показать, что именно Католическая церковь и католицизм должен обеспечить этические и моральные ценности для проводимых реформ[346]. С этим мнением можно согласиться, учитывая, что именно после Конгресса отношения между Кастро и архиепископом Пересом Серантесом, наиболее явным сторонником нового режима, начали быстро ухудшаться. 24 декабря 1959 года Перес Серантес выпускает пасторское послание, в котором он подводит своего рода итоги прошедшего Конгресса. В нем иерарх говорил о том, что кубинское население преимущественно католическое, а потому будет серьезной ошибкой со стороны режима как-либо притеснять Католическую церковь, как, впрочем, и другие религиозные конфессии[347].

Таким образом, постепенно из союзника (или, правильнее сказать, попутчика) Церковь неумолимо превращалась в противника режима.

Тем не менее, не обладая поддержкой со стороны, Кастро был вынужден мириться с ее позицией. Правда, именно после Конгресса он высказал мысль, что духовенство не едино по своему составу: в нем есть элита и настоящий клир, чьи интересы связаны с интересами народа.

Конгресс же, очевидно, был не столько религиозным, сколько политическим событием, которое было призвано продемонстрировать принципиальную позицию Католической церкви к возможному левому повороту правительства Ф. Кастро. Анализируя политическую сторону вопроса, следует отметить, что, безусловно, Церковь не была заинтересована в изменении политического климата на Кубе. С одной стороны, это было связано с пониманием возможных финансовых потерь и социальных привилегий. Именно на этой точке зрения строилось отношение к действиям Церкви в рассматриваемый период в советской историографии. При этом собственно религиозный аспект никак не учитывался. Как представляется, данный подход не являлся продуктивным для понимания истинной картины происходившего. Кубинская Католическая церковь боролась не только за свои привилегии, но и за христианские ценности, исполняя свой пастырский долг. Говоря о невозможности жить без Бога, епископ Матанзаса А. Вильяверде напоминал в своей речи на конгрессе: «Только Бог делает нас братьями, без различия на расы и классы, без различия на черных и белых, на рабочих и интеллектуалов – мы все его дети и все равны перед любовью Отца…»[348].

Отвержение Церковью тоталитаризма базировалось и на предыдущем историческом опыте, в том числе и советском. Тем более тревожными были для кубинского католического духовенства подвижки режима в сторону коммунизма.

Интересно, что правительство Ф. Кастро в условиях ухудшения отношений с официальной Церковью пошло на меры, свойственные временам коренных преобразований: оно решило создать параллельную церковную структуру. Как сообщает американский исследователь Ф. Рулон, в ноябре 1959 года (то есть в то самое время, когда шла подготовка и работа Конгресса) члены правительства встретились с неким отцом Ленцем (father Lence) с планом по созданию Кубинской национальной Католической церкви. Эта новая структура предназначалась для двух вещей: заставить население сделать выбор между революционным и контрреволюционным духовенством, а также подчеркнуть социальный эффект революции[349].