Религиозная жизнь Древней Руси в IX–XI веках. Язычество, христианство, двоеверие

Опосредованное воздействие на деградацию курганной традиции, основным содержанием которой оставалась социальная символика, по-видимому оказали тексты церковных служб. Как отмечает О. А. Седакова, в самогласных стихирах Чина отпевания предельно усилены мотивы бренности, суетности, иллюзорности всего социального: настойчиво повторяется, что ни знатность, ни богатство, ни слава, ни даже праведность не переходят границу смерти («убо кто есть царь или воин, или богат, или убог, или праведник, или грешник?»)[692].

Показательно, что древнерусские письменные источники не содержат вообще никаких сведений о деятельности Церкви по борьбе с курганной погребальной традицией. Анализ же археологических материалов косвенно свидетельствует о том, что осуждению подверглись лишь те формы погребальных сооружений, которые наиболее резко контрастировали с христианскими воззрениями. В Новгородской земле археологически зафиксированны случаи «радикальной» борьбы с сопками. При раскопках древнерусских грунтовых могильников близ церкви Спаса на Нередице, у пос. Деревяницы в окрестностях Новгорода и около дер. Шелгуново на Ловати были обнаружены окруженные рвами останцы, на которых некогда располагались сопки. По-видимому, они были снивелированы в процессе введения христианства, проходившего с участием представителей княжеской администрации[693]. При раскопках сопки у дер. Сковородка (бассейн р. Плюсса) выяснилось, что дубовый ящик (размещавшийся в центре уплощенной вершины сопки) с помещенными в него остатками трупосожжений был сброшен на край площадки, а затем вся сопка была перекрыта слоем серого песка мощностью до 0,5 м. Очевидно, здесь также имела место насильственная акция, направленная против традиционной религиозности местного населения[694]. Как подчеркивает Е. Н. Носов, «исследования древнерусской культуры на территории Ильменьского бассейна и смежных районов позволили выявить следующую доминирующую тенденцию – к культуре сопок восходит население, хоронившее, начиная с XI в. в грунтовых могильниках и жальниках, а к культуре длинных курганов и к населению, оставившему памятники смешанного типа – население, сооружавшее курганы с трупоположениями XI–XII вв., которые в XIII–XIV вв. стали сменятся жальниками»[695]. Нам представляется, что данное явление служит косвенным указанием на повышенный сакральный статус сопок (по отношению к обычным полусферическим курганам), который обусловил быстрое исчезновение сопочной погребальной традиции в условиях христианизации.

Примечательна частая встречаемость в подкурганных ингумациях следов «огненного ритуала», унаследованного от языческих времен. Как правило, это выжигание подкурганной площадки, разведение костров в кольцевом ровике и т. п. В землях древлян, вятичей, полян, дреговичей, смоленских кривичей, в Волго-Окском междуречье раскопаны курганы с кольцевыми канавками, в которых закреплялся бревенчатый частокол, сжигаемый во время погребения. Уголь и зола часто встречаются в заполнении могильных ям, под костяком, в насыпях и кольцевых ровиках[696]. Но, следует заметить, что гипотеза о наличии обряда выжигания площадки, на которой будет возводиться курган, имеет слабые стороны. Обычно в основании курганной насыпи сохраняется древняя дневная поверхность, так называемая погребенная почва. Пепелистый слой во всех его оттенках является подстилающим дерн подзолом. Это, конечно же, не исключает каких-либо действий с целью очистки погребальной площадки перед захоронением. В частности возможного ее выжигания. Однако обнаруживаемые на основании кургана отдельные угольки, даже в большом количестве, далеко не всегда являются следами этого действия, поскольку под насыпью, без доступа воздуха, органические останки нередко обугливаются[697].

Следовательно, утверждение о сохранении в рамках курганной обрядности пережитков кремации не может быть во всем убедительно аргументировано с источниковедческой точки зрения. С другой стороны, некоторые следы религиозно-магического почитания огня зафиксированы в славянском погребальном обряде материалами этнографических исследований. Но они, скорее всего, связаны с темой противопоставления «светлого» мира живых – «мрачному» миру мертвых. Как отмечает Н. И. Толстой, «в славянской народной традиции смерть и загробная жизнь тесно связаны с представлением о переходе из “белого света”, “божьего света”, из мира солнечного света в мир мрака и тьмы вековечной»[698]. Известно также, что в похоронных причитаниях умирание человека описывается как постепенное затухание, угасание[699]. Очевидно, что этот содержательный план соотношения темы огня и темы смерти не является собственно пережитком сожжения умерших как самостоятельного элемента похоронно-погребальной обрядности.