Религиозные мотивы в русской поэзии

Молитвенные песнопения Д. Кленовкого и облеченные в ритмическую форму евангельские повести Б. Пастернака не услышаны и не могли быть слышимы теми, для кого они были написаны. Современники этих поэтов или их потомки услышат их только тогда, когда Господь смилуется над Россией и ее народом. Но это не значит, что устремления, высказанные теми, кто дерзнул, не таясь восславить Господа, не имеют откликов в сердцах тех, кто не в состоянии дерзнуть. Света не угасить, и те, кому суждено жить в неведомых нам грядущих временах, внимая голосам этих дерзнувших высказать свою веру поэтов, скажут о них, как предвидит Д. Кленовский:

Знать, писалось не понапрасну!
Ведь досталось и нам немного
Чистой радости, ласки ясной —
Дорогого подарка Бога.

Звезда возгоревшаяся над темным вертепом, светит русским поэтам и теперь во мраке объявшей Россию ночи, светит и ведет волхвов славы к яслям Предвечно Рожденного.

Послесловие (А. Ураленко)

…Текли года, сменялись десятилетия, медленной поступью шествовали века…

…Люди рождались и умирали, поколения сменяли друг друга и каждое из них несло с собой в жизнь духа русского народа новые веяния, новые идеи, новые представления и новые формы устремления души человеческой к Господу.

В стройной гармонии с этими изменениями звучала и арфа Давида – лира русских поэтов. Каждый из них отражал и выражал религиозно-психический склад своих современников…

Рожденный и живший в веке преклонения перед рационализмом Ломоносов, не избегнувший сам подчинения духу его эпохи, всё же, несмотря на ее антихристианскую направленность, сумел отыскать тропу к Господу, познавая величие Его творений. Наследовавший от него русскую лиру, объятый стремлением к справедливости, Державин обличал ее аккордами зло человеческого бытия и боролся с ним. Вещий Пушкин рассказал людям заветы Господа, дарованные Им избранным пророкам. Сохранивший в памяти своего надсознания напевы ангелов, Лермонтов пропел их людям в своих молитвенных стихах.

Безгранична милость Господня и неисчислимы пути и тропы, по которым она изливается в сердца людей.

…Текли года, проходили десятилетия…

…Взметенная, смущенная, потрясенная отзвуками гулов грядущего, душа Александра Блока, касаясь струн той же арфы Давида, предостерегала род людей русских от грядущего возмездия. Эти громы грянули, и бесприютный в охватившем Россию хаосе Сергей Есенин ищет порою мира и успокоения в лике кроткого Спаса, молит о помощи Миколу Угодника, молитвенника за землю русскую.

Беспросветный мрак над многострадальной Россией… И вот из этого мрака снова доносятся к нам напевы арфы Давида. Ни громы ее не заглушили, ни мрак ее не подавил…

Но скептически настроенный читатель может поставить нам такой вопрос о звучании арфы Давида в творчестве русских поэтов:

– Да, всё указанное, всё приведенное вами верно и правдиво. Но ведь вы рассматривали только творчество самых крупных, самых выдающихся русских поэтов, особо одаренных Господом людей, личностей повышенного, утонченного духовного строя. Ну, а обыкновенный, простой человек, такой, каких миллионы? Доходили ли до его души эти звуки и отвечал ли он сам на них?

В моем архиве писателя и журналиста хранится много человеческих документов – писем, отрывков из дневников, записей прошедших перед моими глазами фактов. Много в них темного, но еще более светлого.

В ответ на справедливо поставленный читателем скептиком вопрос я расскажу об одном таком документе, а кстати и о действительно живущем человеке, живущем здесь, теперь, среди нас – его авторе. Начну со стихотворения.

Я не верю никому,
Верю только Богу.
Мне не страшно одному
Идти в путь – дорогу.
Ведь Господь со мной везде,
Он мне помогает,
В море, в небе, на земле
Руку простирает.
И за то Ему молюсь:
Слава Тебе Боже!
В огне смерти не боюсь,
Если быть ей – что же,
Я принять ее готов
За веру Христову
И за Родину без слов,
За всё, что в ней святого.

Пусть взыскательный, изощренный в тайнах поэтического искусства читатель заранее откажется от упреков автору этого стихотворения в допущенных им версификационных дефектах: неправильностях ритма, примитивности образов, даже грамматических неточностях. Эти упреки были бы бессмысленными, потому что главное, основное в этом стихотворении не его поэтические красоты, но глубокая искренность устремленности души его автора к Богу, сила его веры во Всевышнего и еще то… что автор этого стихотворения вступил в свободный мир 15 лет тому назад, будучи абсолютно неграмотным.