Религиозный сионизм. История и идеология

Это событие, случившееся в самом начале пути, свидетельствует о том, что в «Ха-поэль ха-Мизрахи» существовали серьезные проблемы с идентичностью. С одной стороны, ее члены ощущали идеологическое сходство с «Мизрахи». Поддержка национально-религиозной идеи создавала очевидную связь между ними и исконным движением религиозных сионистов. С другой стороны, «Ха-поэль ха-Мизрахи» считала, что члены «Мизрахи» равнодушны к идеалам производительного труда или как минимум не прилагают достаточных усилий к их осуществлению. Кроме того, «Ха-поэль ха-Мизрахи» ощущала свое сходство с Гистадрутом. Ее идеологи действительно проводили большую работу в плане отмежевания от социалистических идей международного рабочего движения, таких как солидарность трудящихся и воплощение в жизнь идеалов марксизма. При этом все рабочие, трудившиеся в Эрец-Исраэль, как религиозные, так и нет, сталкивались с одинаковыми трудностями и выполняли одинаково сложные задачи. Другим важным фактором, сближавшим религиозных и нерелигиозных рабочих, была борьба за свои трудовые права. Проблема идентичности постепенно обострялась, поскольку если «Мизрахи» была основана уважаемыми и почитаемыми раввинами, такими как Ицхак Яаков Рейнес и Меир Бар-Илан (Берлин), то члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» имели совершенно заурядное происхождение – в основном из семей хасидов. Впоследствии к ним присоединились члены «Бахада» (Брит халуцим датиим – Союз религиозных пионеров), прибывшие в Эрец-Исраэль в начале 1930-х годов. Отсутствие фигур авторитетных раввинов привело к ощущению некоторой отстраненности, однако при этом привнесло сильнейший дух свежести и новаторства. Через несколько лет после основания организации религиозных рабочих проблемы идентичности в ее рядах привели к взрыву, о чем речь пойдет ниже.

Новое сознание

Члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» занимались рутинной повседневной деятельностью. Начали они с создания кошерных столовых и бирж труда для религиозных рабочих. Тогда шла отчаянная борьба за рабочие места. В Тель-Авиве работники, входившие в Гистадрут, препятствовали религиозным рабочим получать места в пекарнях и на стройках, в противостояние даже пришлось вмешаться ВСО. В сложившихся тяжелых условиях религиозные рабочие пытались добиться признания своего права жить собственным трудом. Помимо активной деятельности, члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» вырабатывали новый тип сознания, получивший название «Тора ва-авода».

Еще до того, как Ландау предложил термин ха-меред ха-кадош («священный бунт»), создатели «Ха-поэль ха-Мизрахи» сформировали у себя бунтарское сознание. На общем уровне они бунтовали против психологии изгнания. Они считали, что физический труд способен исцелить от болезни изгнания, поскольку он способствует созданию нового религиозного человека, здорового душой и телом. В противовес «изгнаннической» пассивности, члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» ратовали за инициативность, производительный труд и избавление собственными силами. На уровне движения они бунтовали против «Мизрахи». Члены «Ха-поэль ха-Мизрахи» считали, что «Мизрахи» проникнута духом изгнанничества. По их мнению, члены «Мизрахи» как в Эрец-Исраэль, так и за ее пределами ограничиваются одним: следят, чтобы «сионизм не предпринимал ничего против религии» [Shragai 1957: 36]. В этом смысле они ничем не отличаются от евреев в изгнании: по сути, они как бы привезли свое изгнание в Эрец-Исраэль.

Альтернативное сознание, которое сложилось у членов «Ха-поэль ха-мизрахи», вышло на авансцену в двух разных планах:

В теологическом плане был создан новый подход, исходивший из того, что Бог присутствует в природе и может быть явлен через физический труд.

В общественном плане было выдвинуто положение, что труд оздоровляет человеческое существование, делая каждого хозяином своей судьбы[60].

К мессианству религиозного сионизма «Ха-поэль ха-Мизрахи» добавила идею личного избавления. Производительный физический труд – необходимая составная часть самореализации и личного спасения. Рассмотрим следующий текст, написанный Шломо Залманом Шрагаем примерно через десять лет после основания «Ха-поэль ха-Мизрахи»: