Способен ли Жуан был Пятый,нам затруднительно судить:его способности зарытыи в мрамор голый облачены.Но раз заметил он монаху,упёршись взором в обшлага,что если-де наследник будет,то встанет, мол, и монастырь…И чудо – принц визжит в подушках!Молитва, знать, была внята.В Эскуриал свой португальскийкороль вселяет братьевфранцисканских.Стул из рогов оленьих.Библиотеки бездна.И спален малых детскихневыспанные сны.Искрятся линочные вина бегства – не скажет ниопрятный Мануэль уже, ни мону —ментальная Амалия: им снится опенённаяволна у Сан-Винцента-за-Стенами.Нахохлилась растерянная мебельпромозглых анфилад. Портреты ранены ножом ифакелом изрыты. Сегодня смуглого солдатавенчают с девушкой курносойв соборе. Розовая крысапросеменила под ворота.
19. IX.1981. Нов. Гавань
4. Замок Пэна
Мы шли, в листве кружа, на горусредь гор, поднявших дрёмный сад,где небо сущее в прудахстекало в лес непросвещённый,уже в дооблачные горывсходящий поступью стволов.И замок вышел в сказке башен,где сквозь зубцы, как между пальцев,текли ручные облака. Так было намв простёртой сини, что подставлялимы глаза, чтоб облака опять лизнулии даль, заглоченная далью,за далью дней нам всё цвела —сквозь рябь сникающей листвы —закатом мавританского разлива.
VIII.1981. Синтра
Испанские стихотворения
1. Кордова
В блаженных патио водаодна не спала, когда сиестазлая уложила коров суровых инаивных по шеи в бархатГвадалквивира. Дав пазухе пустого храма,под призмою багряной робы(юницами эпических родов, как встарь,ревнительно расшитой),корчиласьНаша Сеньора Скорбящая,лия барочные кристаллы миморта, как у розовой рыбы,заснувшейв редкой сети кордовских кружев.
X.1981. Нов. Гавань
2. Саламанка
«Но компрендо». Тихоходная матрона,в мелком золоте, отплыла. – Мучасграсиас, сеньора! – В полночь грешенневниманьем Божий городСаламанка.Утром семь дотошных струн —из оливкового взора разбитногогитанёнка: пять вовсю печальных, двесовсем срамных, – на видуу Старого собора,где по нишам не дотлеласера Страшного суда.
3. Гваделупа
Дно разверстое небестам обрызгано огнями,где Мадонна с тёмным ликомсмотрит раненно в глаза.Там янтарны апельсинынад фонтаном монастырским,где кричали, чтоб Родригобратьям страхи рассказал,где гитара с юным хоромзавела ночные канты,и под кровлею дозвёзднойнаповал нас ублажиласласть ликёра травяного,чтоб поутру, в галерее,где увядшие полотнавнятно славят Черноликой —из земли, во снах и сечах —чудеса и претворенья,нам подал в дорогу инокбосоногую улыбку.