Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Помогая взрывникам, отряд Павла Коробова открыл огонь по локомотиву. Трассы двух пулемётов высекали искры из котла, били в будку и тендер. Машинист был тяжело ранен, а его помощник увеличил ход, спасаясь от пуль. Оба партизанских пулемёта («максим» и «дегтярёв») были разбиты через считаные минуты огнём зениток, но погибшие партизанские расчёты добились своего. Задние вагоны влетели на мины на повышенной скорости. Под откос полетела массивная зенитная платформа, несколько вагонов и грузовых платформ с танками. Крушения состава не получилось. Опрокинулись три танка Т-4 и длинноствольная новейшая «пантера». Перевёрнутые машины, два расплющенных вагона, исковерканная зенитная платформа исчезли среди завесы, поднятой взрывами земли, а затем от удара сдетонировали снаряды, загорелся бензин в баках машин.

Пожар не давали тушить партизаны Павла Коробова, но вскоре они были вынуждены отступить под огнём уцелевших зениток и пулемётов. До лошадей, укрытых в лесу, добрались немногим более половины партизан.

Из пятерых взрывников, сумевших заложить мины под второй эшелон, уцелели три человека. Во главе с сержантом Андреем Постником они оказались по другую сторону насыпи, где леса почти не было. Они убегали по размытой весенней водой низине, а наперерез им спешил Тимофей Качура, заместитель начальника Вяземского полицейского участка с несколькими помощниками.

До леса оставалось метров триста, но один из партизан был ранен и бежал с трудом. Это был молодой лейтенант, уже год воевавший в отряде Коробова.

– Ребята, мне не уйти, – переводя дыхание, сказал он. – Бегите, я вас прикрою.

Андрей Постник и второй партизан его не отговаривали, понимая, что другого выхода нет.

– Возьми мой «ППШ», – предложил сержант. – Диск полный.

– Не надо, Андрей, – покачал головой лейтенант, бывший командир взвода. – У меня карабин. Оставьте гранату.

Времени на прощание не оставалось, полицаи уже приближались. Лейтенант был родом из небольшого села под Саратовом, там оставались мать и две младшие сестрёнки. Пристраивая поудобнее карабин, лейтенант с тоской подумал, что встретиться на этом свете им не суждено. Где-то воюет старший брат, пусть хоть он вернётся домой живым.

Тимофей Качура послал вдогонку за двумя сапёрами троих полицаев, а сам с пулеметчиком и вторым номером остался возле лейтенанта.

– Щас мы его прикончим или живьём возьмём, а вы пока тех двоих догоняйте. Похоже, что все трое из отряда Журавлёва. Пилотки, звёздочки, автомат «ППШ».

Один из полицаев попросил Качуру:

– Может, «дегтярёва» нам отдашь? Мы двоих догонять будем, а у тебя один, да и тот раненый. «ППШ» у них, сам знаешь, как бьёт.

– Быстрее, – поторопил помощников Качура. – Обойдётесь винтарями. Автомата они испугались… Мы тут быстро закончим и вас догоним.

Но быстро не получилось. Под прикрытием «дегтярёва» Тимофей Качура высунулся и крикнул лейтенанту:

– Эй, парень, чего жизнь зря гробить? На хромой ноге далеко не убежишь, а я тебе жизнь гарантирую. Бросай карабин. Годится такой обмен?

– Подумать бы, – стараясь выиграть лишние минуты, ответил лейтенант.

– У нас времени нет. Дружков твоих ещё догнать надо. Пять минут тебе на раздумья, бросай оружие и выходи.

Пять минут – это уже какое-то время. Лейтенант не спеша порвал на мелкие клочки фотографию жены и дочки, командирскую книжку и комсомольский билет. Хороший весенний денёк выдался сегодня. Мягкая ярко-зелёная трава, голубое небо, скоро лето. Не хочется умирать в такой день.

– Пять минут прошли, – крикнул полицай. – Не тяни кота за хвост и нас не зли. Сегодня и завтра вся округа за сгоревшие танки расплачиваться будет.

Тимофей Качура высунулся, глядя, что там делает партизан. Пуля, выпущенная из карабина, вырвала клок кожи на щеке. Полицай невольно вскрикнул и снова присел. Длинными очередями опустошал диск пулемётчик, стараясь достать упрямого партизана. Качура, матерясь, разорвал индивидуальный пакет и зажимал ватой рану на лице.

– Давай помогу, – потянулся к нему полицай.

– Обойдусь. А ты бери гранаты и обходи бандита с тыла. Быстрее!

Пристроив автомат, Качура тоже открыл огонь. Кровь стекала за воротник, усиливалась боль. Живьём гада сжечь! Ещё одна пуля прошла в десятке сантиметров над головой, напомнив, что перед ними опасный враг.

Полицай, второй номер пулемётного расчёта, распластавшись, неуклюже полз на звук выстрелов. Он опасался поднять голову, но всё же осторожно глянул. До партизана оставалось метров пятьдесят. Не доползти! Защиты нет, только трава и редкие кусты. Перекатившись на бок, полицай встряхнул взведённую гранату и швырнул её, следом – вторую.

Шестисотграммовые «РГД-33» пролетели лишь половину расстояния. Но очередь «дегтярёва», смахнув край обрыва, всё же достала лейтенанта. Пули выбили из рук карабин, из сквозных ран под ключицей выталкивало кровь.

Лейтенант умирал. Качура пнул обмякшее тело, а за спиной стонал полицай, раненный осколком собственной гранаты.