Рельсы… Рельсы

Староста вывел Волкова и его сопровождение к действительно внушительному двухэтажному дому, огороженному низким заборчиком. Вокруг дома виднелись клумбы, несколько ухоженных деревьев и пара стеклянных прямоугольных строений. Тропинки были очищены от снега и ухожены. Было видно, что владелец всего этого умеел заниматься хозяйством. Староста несколько раз постучал своей клюкой по металлической калитке. Из окна выглянуло чье-то лицо, затем скрылось за занавесками. Щёлкнула щеколда, и из дома спешно вышел человек в хорошей шубе. Это был мужчина лет сорока, очень жилистый с живыми зелёными глазами. Отперев калитку, он первым делом принялся жать руки всем гостям.

— Моё почтение. Чем я обязан таким визитом?

— Друг мой, познакомьтесь — это товарищ военный комиссар Валерий Сергеевич Волков и его сопровождение.

— Максим Андреевич Беломестных, очень рад, — торговец ещё раз пожал всем руки.

— Максим Андреевич, господин комиссар вместе с этими служивыми людьми вынуждены остаться в нашей деревне из-за непогоды. Не откажите ли вы им в крове?

— Конечно-конечно. Я всегда рад приятной компании.

— Благодарю, — Волков кивнул.

— Надеюсь, ваши сопровождающие не откажутся переночевать на сеновале. Клянусь, там вполне комфортно, я недавно утеплил стены. Обещаю, я обеспечу их тёплым постельным бельем и ужином.

— Мы не против. Я с радостью расположусь вместе с бойцами.

— Нет, я не могу отказать себе в разговоре с представителем социалистической партии за бокалом хорошего вина. Прошу, переночуйте у нас на чердаке, там тоже очень комфортно.

— Если вы настаиваете…

— Вот и договорились, — мужчина развернулся к дому и крикнул куда-то в сад, — Дмитрий, пойди-ка сюда! Сейчас я познакомлю вас со своим сыном.

Из-за угла дома вынырнул второй мужчина. Он был несколько младше Максима. Похоже, он был одним из тех типов детей, которые ничуть не похожи на своих родителей. Отцовского в нём ничего не было, за исключением зелёных пронзительных глаз. Низкое крепкое тело, короткие руки и ноги. Длинные бакенбарды почти полностью скрывали впалые щёки. На правой скуле виднелся свежий шрам. В походке его не было той спокойной грации, которая угадывалась в движениях Беломестных старшего. Скорее его шаги походили на пружинистые скачки, нетерпеливые и стремительные.

— Отец?

— Это мой сын. Дмитрий Максимович Беломестных. Вот, познакомься с товарищем Валерием Волковым. Этой ночью комиссар побудет у нас.

— Очень рад, — Беломестных почесал раненую скулу и крепко пожал руку Валерия.

— Прошу, проводи уважаемых красноармейцев на сеновал, принеси им всё необходимое для ночёвки. После подготовь место для комиссара на чердаке.

— Как пожелаешь, отец, — молодой человек махнул рукой и повёл солдат куда-то за изгородь.

— Ну а я, пожалуй, откланяюсь, — староста спешно пожал всем руки, — доброй ночи.

— Прошу вас, Волков, идите за мной. Скоро время ужина. А пока я устрою вам небольшую экскурсию.

— У вас хороший сад.

— Благодарю. Ещё в детстве полюбил ботанику. Многие люди считают, что в здешних краях невозможно вырастить ничего кроме елей и шиповника. Но это не так. При должном труде… Впрочем, вы и сами знаете. Во многом ваша идеология строится на том, что человеку подвластно всё.

— Я вижу, вы знаток, — Валерий зашёл в дом вслед за хозяином.

— Увлекаюсь немного. Мне интересны мысли, которые транслируют ваши лидеры, — мужчины зашли в небольшую лавку с несколькими прилавками, — это мой магазинчик. После войны торговля в городе пошла на спад, я разорился и решил переехать с небогатыми пожитками сюда. Местные, конечно, тоже не особые знатоки, но хоть что-то покупают. Сейчас это скорее музей…

Волкову бросился в глаза необычный сервиз из прозрачного жёлтого стекла.

— Интересное изделие.

— Урановое стекло. Большой раритет нынче. Честно признать, я думал вас заинтересует наша коллекция ножей.

— Я уже немного устал от оружия.

— Тогда я предлагаю вам подняться наверх. Там у меня кухня и зал. Какое вино предпочитаете?

— Никакое. Я не особо пью и не разбираюсь.

— Тогда положитесь на мой вкус. Располагайтесь, где хотите, — Беломестных открыл буфет и достал оттуда бутылку с потёртой этикеткой и три бокала, — и всё же замечательно, что вы попали ко мне. Мне давно хотелось поговорить с социалистом.

— На предмет?

— На предмет жизнеспособности вашего учения. Вы знакомы с трудами Дарвина? — Максим наполнил бокалы и протянул один из низ Волкову.

— Не так хорошо, как хотелось, но эволюционное учение одно из основных в моём деле.

— Ну да… теория старика Чарльза убийственна даже для самого слепого паломника веры. Так вот, не кажется ли вам, что теория Маркса противоречит самой человеческой природе? Ведь мы порождены конкуренцией. Вся наша жизнь — это борьба, и тот, кто в этой борьбе выживает, достоин оставить своё потомство. Так из самого простейшего существа появился человек. Это наше бытие, а бытие рождает сознание. Так как можно всерьез воспринимать учение, говорящее об общем равенстве, отмене материальных благ, рыночной конкуренции?