Рембрандт

В трех областях творчества Рембрандта, в красках, в рисунках, в гравюре, мы находим всё время одну и ту же личность. Она то выступала во всей яркости, то сквозила в туманных очертаниях, а иногда и в бледных намеках. Такое раннее произведение кисти, как «Анатомия», показывает Рембрандта целиком. Установить этап за этапом эволюцию таланта художника, в смысле последовательного развертывания лейденского эмбриона, нет никакой возможности и не приходится. Скорее здесь может идти речь не об эволюции, а об эманации. Дух лучеиспускает, отсвечивает, слепит солнцем, иногда на заре карьеры, иногда на закате, но всегда вдруг и внезапно. Одни вещи развиваются в медленных темпах, а другие рождаются в пожарах, в катаклизмах, катастрофически, пробегами и сдвигами на больших пространствах. Конечно, и пожар мог быть подготовлен долгим космическим процессом, в причинной цепи явлений. Но возникает он и обнаруживается для нашего глаза не иначе, как лавиною или извержением. Вдруг Везувий выбросил лаву, и она течет по склонам горы, заливая всё и сжигая. А шапка его горит и пламенеет. Такова художественная эманация таланта – цельная и внезапная. Эволюционирует телеснодушевный человек, а эманирует духовный. Дух всегда готов, если он есть, а душа медленно крепнет, разливаясь, как цветок, в благовониях.

Такова «Анатомия» Рембрандта. Откуда у двадцатилетнего юноши явилось такое цельное понимание человеческой жизни, мы не знаем. Но оно дано тут целиком. Тут весь иудейский Рембрандт, и дальнейшие годы богатейшего развития не прибавили ничего нового к «Анатомии». Иудейский дух этого человека то отпечатывался ясно, то туманился или стирался в разных габимных комбинациях, но сам по себе он оставался в творчестве Рембрандта величиною не растущею, а пребывающе-неизменною. Через десять лет после «Анатомии» Рембрандт написал свой «Ночной Дозор». Опять – пожар, опять – эманация. В сущности та же идея, примат науки: в одном случае мысль выше жизни, в другом – выше политики. Наконец, в «Синдиках» настоящее извержение иудейского духа: примат мысли утверждается целою плотиною от наводнения толпы. В трёх образцах, в конце концов, одно и то же. Но какие образцы! По дороге располагаются прекрасные картины, среди которых такие шедевры, как «Саул и Давид», блещут подлинною гениальностью. Портретная галерея охватывает человечество, даря миру непревзойденные изображения старости, читающей, размышляющей, задумавшейся и безмолвно-молящейся. Рембрандт создал молитву над книгой и самое лицо человека представил как книгу. Мелькали тут и жанры, и шутки летца, и попытки схватить что-то из чуждого Рембрандту Нового Завета. Но, отойдя от этой мозаики, мы видим издали три молнии: «Анатомию», «Ночной Дозор» и «Синдиков», как откровения духа, всегда пребывавшего в этой исключительной монаде.