Рембрандт

Мы уже проверяли ход таких мыслей на «Синдиках», где представлен натиск корней. Здесь же, на знаменитом офорте, мысль зрителя не отрывается от трех волшебных деревьев, со слитыми вершинами, так живописно вырисовывающимися на внезапной яркости грозового неба, с потопом дождя у левого края картины. Вот иудаистический ландшафт в полном смысле слова. Настоящий комментарий к учению о верховности ума, взятый из недр самой природы. Одна мысль, одна идея проникает все творения Рембрандта, в его главнейших этапах. Впервые она выплескивается в «Анатомии», дидактически-сухо, почти учебно, насквозь рационалистично. Это вещее слово о знании, как знании. Во второй раз тот же примат, но воинствующий, боевой, звучит тревожным барабаном в «Ночном Дозоре». Чувства Рембрандта пробиваются сквозь толпу уличных бойцов свободы, чтобы провозгласить единые на потребу блага. В «Синдиках» поднявшемуся с низов урагану противопоставлена группа умов, образующих защитную плотину. Мысль вылетает на социальные берега. «Три дерева» обобщают всю премудрость просто, ясно и природно. Офорт выгравирован тотчас же после «Ночного Дозора» и рожден в расширенной, потрясенной катастрофой душе.

«Три дерева» Рембрандта были награвированы в 1643 году. Через три года якобы Рюисдаль, может быть, слегка подражая Рембрандту, дал в своей лесной сюите место и этому мотиву. У него тоже три дерева на офорте стоят рядом, причём два из них корнями своими расположились вблизи друг от друга. Как это типично для Рюисдаля, стволы деревьев занимают у него сравнительно мало места. Мастер изощряется в чудесном, ему одному свойственном изображении листвы, густой и прозрачной одновременно, напоенной светом и воздухом. Рембрандтовского контраста света и тени тут нет вовсе. Преобладают белесоватые пятна, дрожащие и переливающиеся по всей картине. Вообще у Рюисдаля большое подлинное чувство природы, передаваемое в особенном графическом стиле, с индивидуальной штриховкой. Но тяжеловесных мыслей и даже вообще рефлексий у этого мастера не наблюдается совсем. Даже анималист Пауль Поттер своими быками и клячами говорит с нами на более интеллектуальном языке.

Такой же сюжет – «Три дерева» – дан очень элементарно у Лукаса ван Удена, и останавливаться на этом произведении не приходится. Но вот тот же сюжет встречается нам среди набросков Клода Лоррэна в прославленной передаче «черною манерою» английского гравера Ричарда Ирлома. На этот раз два дерева растут, поднимаясь из земли, на большую высоту в плотном соприкосновении друг с другом, и только потом стволы их слегка расходятся, теряясь в мягкой расплывчато-неопределенной листве. Третье дерево поставлено поодаль. Верхи деревьев переплетены между собою, но не слиты. Французская природа в этом воспроизведении получила легкий английский налет. При всей естественности ландшафта есть в нём что-то от английского парка, и, во всяком случае, это чисто арийская страница, живописная и декоративно-красивая, но без семитической смолы. Всё очень свежо, молодо, росисто и первозданно. Не чувствуется вековой дряхлости космоса.

Рембрандтология