Ремесленники душ

Произошедшее далее сначала поставило меня в ступор, а затем вызвало приступ жесточайшей ревности. Взвизгнув от радости, когда он вошел на него кинулась очень красивая девушка, одетая в одну лишь ночничку, стала обнимать и целовать его. Волна любви и радости, которую источала эта девушка, мне показалось коснулась и меня, но щемящее чувство в груди, что меня никто и никогда так не встречал, вызвало только чувство ревности к парню, которому досталось такая девушка. Только с трудом вспомнив, что он мой приятель, я смог погасить это чувство и немного успокоиться. Последние месяцы в колледже, наполненные усмешками и откровенным пренебрежением в мой адрес со стороны девушек, за внешний вид, снова напомнили о себе. Тяжело было смотреть, как невзрачному парню, который не был красив, высок или хоть чуточку богат, достаются чувства, которых напрочь лишили меня. Я пожалел, что согласился пойти с ним, но уйти сейчас было равносильно открыто сказать, что мы больше не приятели.

— Марта, я не один, подожди, — ласково лепетал он, пытаясь остановить свою девушку.

Которая наконец заметила стоящего позади меня и сразу же покраснев, отпустила своего мужа и пискнув, упорхнула в комнату.

— Повезло мне с ней, — смущенно посмотрев на меня, проговорил он, — снимай ботинки, дома мы ходим в домашней обуви.

Одев деревянные башмаки без задников, он пригласил меня в комнату, где успевшая одеться девушка накрывала на стол.

— Марта позволь мне представить тебе, мистера Рэджинальда ван Дира, ремесленника.

— Рэджинальд, это прекрасное чудо, моя жена, — он тепло улыбнулся ей, вызвав опять колющее чувство в груди. Смотреть на счастливых людей, после последних месяцев насмешек и отсутствия женской ласки, было очень больно.

— Мэм, — я снял котелок и поставил его на комод, — рад с вами познакомиться.

— Я тоже мистер ван Дир, Вилли столько о вас рассказывал!

На моё удивление, от девушки пахло пусть и хозяйственным мылом, но зато чистотой, одежда её была также чистой и ухоженной, было заметно, что за ней тщательно следили. В прочем, как и вся их маленькая комнатушка в которой кроме кровати отгороженной занавеской от общей комнаты, стола, пары стульев и комода ничего больше не было, была чиста и уютна.

— Вилли предложи гостю бренди, у нас осталась бутылка с Нового года, — сказала она, раскладывая перловую кашу по тарелкам.

— Спасибо, но сегодня я встречаюсь с инспектором, так что спасибо за предложение, нов вынужден отказаться, — быстро сказал я, видя, как полицейский решительно встает со стула.

— «К тому же она наверняка у вас одна единственная и хранимая на торжественный случай».

Обед прошел быстро и весело, даже меня, со своими грузными мыслями удалось её расшевелить. Её любовь и нежность словно источаемое во круг, заставило меня в конце концов примириться с ситуацией, и я вскоре даже стал рассказывать о себе или о ремесленниках. Вилли и правда повезло с ней.

— Спасибо мэм, все было очень вкусно! — я попрощался с девушкой, улыбнувшись ей напоследок.

— Марта, пожалуйста называйте меня Марта, — прощебетала она, взяв меня за руку и сразу же засмущалась своему порыву, посмотрев на мужа.

Тот лишь ласково ей улыбнулся.

Её рука была чуть жестковатой чем у Люси или у других девушек, но очень нежной. Я наклонился и поцеловал её пальцы, чем в конец смутил её.

— Рад бы с вами познакомиться Марта, Вилли очень повезло с вами, — я отпустил её руку и пошел переобуваться, слыша, как они воркуют друг с другом.

— Я её так люблю, — признался мне он, когда мы стали спускаться вниз, — даже не понимаю, почему такая как она полюбила такого как я.

Этого я также не понимал, но по понятным причинам промолчал.

— Она попросила приводить тебя чаще! — вспомнил он, — ты ей очень понравился.

— Конечно Вилли, — кивнул я головой, отчетливо понимая, что больше никогда сюда не приду. Для меня контраст между моим текущим положением и чувствами этих двоих был чересчур сильным.

Проводив меня до участка, он ушел патрулировать улицы, а я остался один, ждать инспектора с сержантом. Идти домой совершенно не хотелось, поскольку я не знал, где мы сегодня встречаемся, да и ходить одному по этим улицам я опасался.

Вечером, когда я прикорнул на кресле в его кабинете, наконец‑то появились два друга и потащили меня куда‑то в направлении Тауэр Хилл, все что я успел, это попросил спрятать камень в сейф его кабинета. Тащить на себе драгоценности куда‑то было бы верхом неразумности. Я с трудом понимал куда меня ведут и как я потом попаду домой, но эти вопросы озвучивать было не кому, меня никто не слушал, поскольку они только смеялись и говорили, что в этом месте мне точно понравится.

Шли мы достаточно долго, поскольку из‑за темноты стало не видно смог, который всегда висел над городом, а уличные фонари, которые в этом районе стаяли возле каждого дома начали тускло светиться. Вскоре мои спутники, ускорили шаг и я увидел горящий огнями паб в который стекалось много народу.

— «Пьяный республиканец», — удивленно прочитал я вывеску, на которой была изображена большая кружка, с пенной шапкой.