Ремонт человеков[Иллюзии любви и смерти]

Мы выходим на площадку, музыканты играют что–то тихое и медленное.

Если бы это была быстрая музыка, то мы могли бы танцевать на расстоянии, а так мне приходится чуть ли не прижаться к ней, как будто я танцую с мужем.

Или с другим мужчиной, руки которого обнимают меня и порхают по моей спине.

Я никогда не танцевала с женщинами. Такое было только очень много лет назад, когда я была еще девочкой. Девочка танцевала с девочками и это было нормально. А сейчас я танцую с женщиной. Она выше меня, ее руки порхают по моей спине. Одна ладонь уютно пробегает по позвоночнику, другая бродит по талии. Я чувствую запах, которым сегодня пахнет Майя, от него кружит голову. Ее грудь упирается в мою и это меня волнует. Мне становится страшно за тот дьявольский расклад, который выпадает на картах, что выбросили на стол двое мужчин, пьющих сейчас коньяк и смотрящих на то, как их дамы кружатся в медленном танце посредине почти пустого ресторана. И самое отвратительное во всем этом, что Майя мне нравится. Мне хочется прижаться к ней еще сильнее, мне хочется обнять ее как можно крепче. Мне хочется помочь ей, и этим спастись самой. Может быть, ее тоже хотят убить. Может быть, этот вечер для этого и придуман. Может быть, даже то, что я пошла в контору Седого я приобрела там этот чертов кубик — тоже часть хитроумного плана, и я догадываюсь, в чьей голове он зародился.

Явно, что не в голове моего мужа.

— Девочка, — говорит мне Н. А., когда мы с Майей возвращаемся к столику, обе смущенные, но довольные, и я прошу мужа налить мне еще немного вина, — девочка, у нас к тебе есть одна просьба, Феликс в курсе…

— Да? — спрашиваю я и делаю невинные глаза, хотя это и не просто в мои тридцать шесть.

— Понимаешь, у Майи есть определенные проблемы со здоровьем и ей надо бы съездить на пару недель полечиться…

— Да? — продолжаю поддакивать я, не понимая, куда он клонит.

— Майя боится ехать одна, а я сейчас… — и Н. А. печально ухмыляется, как бы предлагая мне самой продолжить оборванную фразу.

Ты, старый павиан, хочу сказать я, мой долбанный папаша, устроившийся в этом кресле–каталке, я прекрасно понимаю, что из тебя сейчас никакой компаньон в любых поездках, но я то тут причем? Я совсем не рассчитывала на то, что мне придется куда–то ехать, тем более, что мне ведь еще не сказали, куда…

— Ты отдохнешь, — говорит мне мой муж голосом человека, уже все решившего за меня. — И потом — тебе ведь там нравится…

— Где это — там? — капризным голосом спрашиваю я, удивляясь тому, что Майя молчит.

— В Израиле, — говорит Н. А. — Майе надо провести пару недель на Мертвом море, мы тебя очень просим…

— На самом деле, — говорит мой муж, — Николай Александрович тебе все оплачивает, да и визы уже есть, и билеты заказаны…

Мне хочется ему сказать, что он мог бы предупредить меня раньше.

Так же мне хочется сказать, что Израиль сейчас — не лучшее место, куда можно отправить жену на отдых.

Пусть даже жена эта считает, что ты хочешь ее убить.

Хотя последнее во всей этой схеме — самое логичное.

Случайный выстрел палестинского снайпера и никакого ножа не надо.

— Ты согласна, девочка? — спрашивает Н. А. пристально смотря мне в глаза.

Я гляжу на Майю и жду.

Майя краснеет и чуть заметно кивает головой, будто говорит мне: — Не отказывайся, я тоже прошу тебя.

Муж прикуривает очередную сигарету, видимо, нервничает.

Они так и не сказали мне, кем приходится Майя Н. А.

Но у меня будет время узнать это.

Принимая рядом с ней солнечные ванны на Мертвом море.

— Согласна, — решительно говорю я, и вдруг понимаю, что ситуация окончательно вышла из–под моего контроля.

21