Ренар Холл

— Как только брута вселяется в тело жертвы, человек обречен. Он будет медленно умирать, уступая сильному духу. Патронесса была человеком… строгим, но добрым. Она бы не пережила, узнав, что ее тело используется для того, чтобы творить великое зло. А на меньшее брута не способна. К тому же, я не мог позволить вырваться на свободу сильному магу с маниакальной жаждой к разрушениям. Ваше счастье, что вы не были знакомы с ней при жизни.

— С женщиной, которую убил эрцгерцог?

— Он вам рассказал? — удивился мужчина. — Что ж. Как бы то ни было, мне нужен ваш ответ, графиня. Вы согласны?

— А господин Ренар… тоже будет в этом участвовать?

— Не стану врать, Эдвард против. И я не понимаю причин его отказа. Это единственная возможность очистить ваше имя и помочь королю найти убийцу. Его величество крайне увлечен расследованием и не успокоится, пока с плеч не полетит чья-нибудь голова. А я смею надеяться, что она будет не ваша и сделаю все для этого.

— Я тоже надеюсь остаться при своей голове, а потому… согласна на ваше предложение. Искренне надеюсь, что не повторю судьбу патронессы Даберпул.

— Поверьте, леди, я как никто другой в этом заинтересован, — таинственно произнес мужчина.

— На счет этого…

— Я не тороплю с ответом. Понимаю, у вас нет ко мне пылких чувств, но не на них строится крепкая семья. А на взаимном уважении и доверии. Я вас уважаю и ценю оказанное мне доверие, — герцог поднялся и подарил мне улыбку, ту самую, с которой встретил в первый день моего появления на пороге Ренар Холла: озорную, добрую и светлую. — Но смею надеяться, что ответ все же будет дан.

— Уверяю, я не стану медлить дольше необходимого.

— В таком случае, леди, мы с его величеством подготовим все, что требуется для поимки бруты. Будьте готовы сегодня после бала.

Я проводила герцога, позволила поцеловать свою руку и заперла двери. Верное ли решение я приняла? Разум говорил, что да, но сердце трепетало от страха и металось в сомнениях. Чтобы унять их, следовало отправиться к единственному источнику тепла и света в этом холодном и угрюмом месте — своему подопечному.

Гессен встретил меня почти со щенячьим восторгом. Скакал вокруг, облизывал шершавым языком, тыкал мордой, приглашая покататься. Точнее, даже не приглашая, а настаивая на этом. Вспомнив слова герцога Ренара о том, как лаки любят волю и скорость, я не смогла отказать любимцу в его естественном желании, жалея лишь об одном: об отсутствии костюма для верховой езды. Портить дорогое красивое платье было жаль. Впрочем, эрцгерцог с его доходом не обеднеет от одного испорченного наряда.

Лаки гордо вышагивал мимо заполненных лошадьми стойл, провожая меня к выходу из конюшен. Такое количество животных самых разных пород впечатляло — гости съехались с разных краев. Я не видела и не слышала их, хотя на вечере было много господ. Замок действительно большой, а тетушка умело расселила гостей, чтобы не мешали хозяевам.

Когда мы с Гессеном оказались на улице, я подарила элементалям шаловливый взгляд и, оседлав подопечного, понеслась во весь опор в неизвестном направлении на удивление гуляющим дамам в дорогих зимних шубках и их кавалерам. Уйти из-под надзора ледяных истуканов оказалось хорошей идеей. Лишь несясь вдаль, наслаждаясь тяжелым дыханием Гессена и свистом ветра в ушах, вдыхая сладковатый аромат приближающихся времен пробужденья и любуясь тем, как земля скидывает с себя усыпанную кристаллами шубку, я почувствовала свободу и легкость. Здесь и сейчас не было странных господ, тяжелой атмосферы замка, непонятных смертей и загадочных убийств, необходимости врать и бояться. Здесь и сейчас я была сама собой, мне было тепло и уютно, несмотря на ветер и отсутствие седла. Жар лаки словно вливал в мою кровь огонь, согревающий, умиротворяющий. Мы словно были созданы с этим животным друг для друга и сейчас, как единое целое, получали наслаждение.

Наконец, когда башни замка были едва различимы на горизонте, лаки перешел на шаг, а затем, набредя на проталинку, остановился и принялся щипать сочную ярко-зеленую травку.

— Постой, — закричала я, заметив среди нежных травинок нежную головку цветка. — Гессен, мне нужно спуститься.

Животное понятливо опустилось на передние ноги, поскольку прыгать с высоты его роста — верный способ сломать себе что-нибудь.

Оказавшись на земле, я сорвала цветочек, робко распустивший нежные, почти прозрачные желтоватые лепестки. Мне вдруг остро захотелось отнести этот первый привет теплых времен Ариане, порадовать ни живую, ни мертвую девочку. Ей, должно быть, так одиноко и холодно в той комнате, без тепла материнской любви и без заботы. А этот маленький подарок хотя бы ненадолго ее развлечет. Должно быть, она в своей жизни не видела прежде цветов.

— Дорогой, нам придется вернуться, хорошо? Ты можешь полакомиться свежей травкой, но потом во весь опор обратно. Я хочу порадовать одну очень грустную девочку этим цветочком.