Ренегат

— Что с ней? — с недоумением справляюсь я, смотря на пепельную кожу Евы. Если бы не ее ровное, едва заметное дыхание, я бы подумала, что она мертва.

— Сомнамбулическое состояние. — отмечает Кая, подходя к кровати. — Она сейчас проходит суггестию.

— Сейчас? — удивляюсь я, ведь Люк унес Еву не в лучшем состоянии. И меня поражает то, что ее не лечат.

— Ее программируют. Информация загружается в нее безостановочно. Вчера привезли новое оборудование. И, думаю, она не выйдет из этого состояния. — хмурится Кая.

— Что это значит?

— То, что Один всегда будет под внушением. Но все можно сломать, и если ее воля достаточно сильна… Хотя вряд ли она сможет перебороть себя. — Кая бросает на меня встревоженный взгляд. — Скоро с нами сделают нечто подобное.

— С нами? — Меня обдает жаром.

— Да, все уже готово. Обычному суггесторному внушению ты еще могла как-то сопротивляться, но этому… вряд ли получится.

Кая прикасается к уху Один, и откинув ее волосы, указывает на глубокие полузатянутые шрамы. Кожа вокруг уха Евы темно-синего цвета. Неужели Один пыталась вырвать себе уши? Точно как Пять! И это бы у него получилось, если бы он не спрыгнул. Он не хотел слышать навязчивый голос в голове. Походит на то, что, Ева сейчас проходит тот же метод суггестии, что и проходил Пять.

— Не хочешь стать такой же — тебе нужно бежать. — уверяет Кая, пронзительно смотря на меня.

— Бежать? — Я вспоминаю Люка: он говорил, что я не могу удрать, потому что нужна людям в Котле. Но он еще убеждал остановить восставших, чтобы спасти их. — Люк! Где Люк? — осведомляюсь я.

— Его задержали. Меня тоже, но он помог мне сбежать. — Я недопонимающе гляжу на Каю: неужели, когда Люк просил остановить бунтарей, я действительно не спала? Я окончательно запуталась. — Он хотел, чтобы я предупредила тебя. И еще попросил передать, что он тебя не оставит. — Было бы здорово, думаю я, нервно дрожа. Кая бросает короткий взгляд на Один. — Нам нужно поторопиться.

Кая хватает меня за руку, и я тут же вспоминаю о жучке. Подкатив рукав, смотрю на мигающий свет, и меня охватывает панический страх, потому что мы не уйдем. Аарон Селестайн знает, где мы! Мое сердце разрывается от волнения. Но Кая упорно и не падая духом, тянет меня в коридор.

— Я не могу уйти без Люка! — твердо заявляю я, сопротивляюсь.

— Поверь, Люк именно этого и хочет. Тебе нужно убраться отсюда и как можно скорее. Мне тоже.

Кая нагло тащит меня в Нору. Я раз за разом повторяю, что не хочу оставить здесь Люка, но она неумолима. Вдруг девушка останавливается, и оборачивается. Она испуганна, точно как окруженный злыми псами котенок. Бегающим взором Кая обшаривает коридор в поисках места или комнатушки, куда бы можно ускользнуть, и я разгадываю, что произошло то, что она так боялась. Нас окружили пять хорошо вооруженных ребят в черных костюмах. Прорываться нет смысла — нас пристрелят в ту же секунду, как мы рванемся.

— Задержать их. — приказывает Аарон Селестайн, приближаясь.

Двое солдат закидывают оружия за спины и подходят ко мне и Каи. Применяя силу, толкают нас лицами к стене, закладывают руки за спину и туго обволакивают запястья специальной лентой. Вряд ли ее разорвешь, и руки вынуть тоже не получается — она будто резиновая и липкая.

— Увести. — распоряжается Аарон Селестайн.

Каю уводят в неизвестном направлении. Она отчаянно брыкается, но это ее не спасает. Меня, вместе с Охранниками и Фрэнком, Аарон Селестайн в молчании сопровождает к лифту, с помощью которого мы поднимаемся на второй этаж, и направляемся в ту комнату, где я встречалась с Касейбианом Кроу. Насильно меня толкают на диван. По приказу Селестайн солдаты незамедлительно удаляются.

В помещении не очень светло, хотя на потолке, выстроенные в единый ряд, горят пять мощных ламп. У занимающего всю стену окна, за которым едва заметными огоньками горят звезды на темном полотне неба, нет кресла.

Фрэнк уходит и возвращается с пистолетом-шприцом в руке. Я сдерживаю слезы и злость: они хотят сделать со мной то, что с Евой! Я не хочу быть такой же, как она. Не хочу!

— Вводи. — приказывает Селестайн, стоя напротив.

— Что это? — Я не отрываю взгляд от большой иголки.

— Лекарство. — язвит Фрэнк. Черная жижа в шприце меня до смерти пугает.

Фрэнк наваливается на меня, как каменная брыла. Я отчаянно пытаюсь освободить руки, чтобы отлупить его как следует и не позволить к себе притронуться, но не могу разорвать прочную ленту — чем усерднее я ее растягиваю, тем туже она затягивается. Фрэнк делает укол мне в предплечье, и оно начинает нестерпимо болеть, а рука понемногу немеет. Дрожь пробирает все тело, и я не в состоянии собой совладать. Несколько минут бьюсь в кошмарных судорогах, мышцы сокращаются так сильно, что не могу дышать. Я не понимаю, что происходит. Когда сокращения прекращаются, меня словно парализует: не чувствую ни рук, ни ног, и не могу пошевелить даже языком.

— Спасибо, Фрэнк. Иди. Она больше не опасна. — благодарит Аарон Селестайн Фрэнка и тот удаляется на второй этаж.

Хорошо, что я могу видеть. Проходит немного времени, и я кое-как могу шевелить языком.