Ренегат

С тяжким бременем на душе, вслед за Люком, захожу в большой зал. Еще, когда мы проживали в Норе, он сказал мне, что это я начала восстание, борьбу. И подсчитывая количество изувеченных, я задаюсь: они страдают из-за меня? Люди терпят страшные пытки и умирают, потому что они взяли с меня дурной пример и совершили огромную ошибку, выйдя на площадь.

Люк подводит меня к столу, за которым разместились Хемстворд и двое незнакомых мне мужчин. Они, безмолвствуя, с озадаченным видом слушают радиоприемник. Взволнованная Аарон Селестайн настоятельно призывает:

— Я осуждаю действия, которые привели к силовому противостоянию и страданию людей. Сейчас перед всей страной я заявляю о поддержке ненасильственных движений. Те, кто не услышат мои слова и применят оружие, — будут наказаны!

Хемстворд, завидев Люка и меня, просит убавить громкость.

— Она хочет, чтобы только мы сложили оружие, но не их сторона. — с горечью произносит Хемстворд. — Садитесь.

Усаживаюсь по правую сторону от Люка. И, положив руки на стол, высказываю внезапно посетившее меня предположение:

— То… Слова, которые вы просили передать Люку, были сигналом?

Я имею в виду те самые, что просил передать Хемстворд, подозвав меня на площади в день Сбора. Отец Люка тяжело вздыхает, потому что его разоблачили, и, не сопротивляясь, подтверждает:

— Прости, Харпер. Я был уверен, что ты их доставишь. Ладно, приступим к делу.

— Позвольте спросить. — встреваю я, пытаясь разузнать еще одну немаловажную вещь.

— Да? — отзывается Хемстворд.

— Зачем вы бунтуете? Это же бессмысленно!

— Не ожидал услышать от тебя такое. — удивляясь, выдыхает Хемстворд.

Это же глупо! — замечаю я в уме. Разве они не видят, что мы живем в заточении? У нас нет путей спасения, чем отбить атаку, а, когда давление усилится, не будет чем защититься. Люк ведь упоминал, что у бунтарей не так много оружия, сколько им нужно. Они беззащитны, как кролик перед голодным хищником.

— Даже если у вас и есть какие-то требования, Аарон Селестайн никогда не осуществит их. Погибают люди и… — Я рассматриваю лежащих на стульях раненых. — Так не должно быть. Я не думаю, что нужно сдаться, но и победить мы не сможем.

— Ты права, Харпер. Но мы здесь по другой причине. — отвечает Хемстворд.

— По какой?

Хемстворд переглядывается с Люком. Они явно знают нечто чрезвычайно важное, но не делятся со мной. Как же это нервирует! Они же предательски сговорились за моей спиной.

— Перейдем к делу. — наконец-то молвит Хемстворд. — Это…

— Но вы не ответили! — перебиваю я Хемстворда.

— Это Кентон Гарриет. — Отец Люка указывает на светловолосого, одетого в черную куртку, сидящего справа от него мужчину.

Странно, но лицо Кентона мне не знакомо. Возможно, я никогда его не видела, может быть, всего-навсего просто не помню? Но, он точно работает на заводе: кожа лица обуглилась за долгие годы работы возле огня.

— А это Генри Кендрик.

Я смотрю на мужчину справа от Хемстворда. У него темные короткие волосы, впалые щеки, и облачен в такую же одежде, как Кентон.

Генри Кендрик здоровается со мной. Похоже, он хорошо меня знает.

— Что ж, — прочищает горло Хемстворд. — Дальше нет смысла откладывать.

Хемстворд рассказывает, что протестующих около пяти сотен человек. Более семидесяти ранены и, проходя лечение, отлеживаются в подвале.

— Было бы хорошо, если бы к нам подтянулись изгои. — тяжело вздыхает Кентон Гарриет. — Некоторые из них поддерживают нас, но все еще боятся действовать.

— Около двух сотен человек пытаются прирубить внутренние стены. — продолжает Хемстворд. Не может этого быть, чтобы протестующих насчитывалось около пятисот человек, и некоторые сейчас пробивают внутренние стены? Подобного я не ожидала услышать, даже в самых смелых фантазиях. — Это будет не просто. Хоть стены и тоньше Дуги, но не менее прочны. Надеюсь, до утра успеем.

Внутренние стены ограждают Департамент-9 от департаментов Семь и Восемь. Они тоже высокие и невероятно толстые.

— Снести Дугу не получится. — глубоко сожалеет Хемстворд. — Пусть люди уйдут по другим департаментам. Если Люк прав и Котел действительно планируют снести… Нужно спасти хотя бы детей.

Я укоризненно смотрю на Люка: Сейм планирует снести Департамент-9? Почему он меня не предупредил? Это же ужасно и бесчеловечно! А вольноотпущенные в Департаменте-2… Погибли ни в чем невинные люди, солдаты не пощадили даже невинных детишек. Конечно, Сейм пойдет на все, чтобы уничтожить как можно больше неуместных и неугодных людей. Что уже говорить о бунтующих!

Тут-то я вспоминаю о дыре в Дуге. Это единственный путь спастись. Сопоставляя все «за» и «против», я молчу, как безгласная рыба. Все хлынут туда — людей расстреляют, а дыру замуруют. Кто знает, кто ее прорубил, и сколько времени это заняло! Если Дугу и правда залатают — из Богема не будет ни одного выхода. К тому же, Люк тоже не обмолвился, даже отцу, раз тот не упоминает об отверстии, — и мне не стоит. Необходимо позаботится о Хезер и Лилиан. Мне жаль девочку, она не заслужила такой жизни, а тем более умереть так рано и под ливнем бомб.

Хемстворд отрывает взгляд от стола: