Ренегат

Держась за больную руку, стремглав мчусь к центру долины. Сзади звучат душераздирающие крики и мольбы о спасении.

Меня обгоняют перепуганные, не сознающие себя от ужаса, ребята. Спешу за ними. Необходимо как можно быстрее покинуть широченную впадину, напоминающую глубокую чашу и наполняющуюся кипящей жижицей. И тут-то до меня доходит: долина — это огромный сосуд, который, вероятнее всего, заполнится смолью до краев.

— Стой! Остановись! — слышу я дрожащий голос Эббигейл. — Пожалуйста, Харпер!

Оборачиваюсь. У девушки, которая держится за правую ногу, и, чтобы продвинуться дальше, переставляет ее руками, заплаканное лицо.

— Помоги мне, пожалуйста. — плачет Четыре. — Пожалуйста!

Кипящая смоль растекается, утолщающимся слоем устилая поверхность. И эта же черная жидкость подтекает к ногам Эббигейл.

Я достоверно знаю, как помочь Эббигейл. Но у меня закрадываются предательские сомнения, смогу ли я это сделать. Скорее всего, у Четыре перелом ноги, а у меня ушибленная рука и я не могу ею даже подсобить. Мы не сможем уйти далеко. Но я должна сделать хоть что-то, а не стоять, как прикопанная! Ибо я единственная осталась позади. Почему я все еще не бегу к Четыре? Мне ничего не мешает, но мне проблематично сдвинуться с места — ноги, будто не слушаются. Со мной определенно что-то не так… Ступни Эббигейл скрываются в обжигающей субстанции — Четыре с неимоверными усилиями ступает вперед, чтобы приблизиться ко мне.

— Пожалуйста… Пожалуйста, Харпер, помоги! Умоляю тебя! Помоги! — в безнадежности рыдает девушка.

Ее крики меня опустошают. Впервые слышу, чтобы кто-то настолько яростно кричал.

Мчусь к Эббигейл. Нас разделяют примерно десять метров, но уже поздно, я слишком долго колебалась. Смоль подбирается ко мне, окружает костер слева и воспламеняется. Огонь распространяется по всей черной поверхности и поднимается по одежде Четыре. Эббигейл застряла в безысходности, в ловушке, из которой, к сожалению, невозможно сбежать. Она, как островок в просторном море, окружена зловонной жижей и к попавшей в смертельный капкан девушке не подступить.

— Нет!!! — Яростно крича, Эббигейл пытается потушить загоревшуюся на себе одежду. — НЕТ!!!

С горечью понимаю весь ужас сложившейся ситуации. Что же я наделала?! Через меня в страшных муках погибает добрейший человек, проявивший ко мне каплю внимания. Не могу больше ее слушать, сердце от щемящей боли разрывается. Четыре не спасти. — убеждаю я себя, подавляя упреки пробудившейся совести. Но это по моей вине ее больше никогда не увидят сестренки и родители, и она никогда не познает простого человеческого счастья, заключающего в житейских мелочах. Если бы я не раздумывала, а просто бросилась к ней — мы хотя бы попытались выкрутиться из развившейся западни.

Не смотря на острые колики в поврежденной руке, закрываю уши и шагаю к центру долины. Притормаживаю и снова двигаюсь, а через, приблизительно, метров десять оборачиваюсь и вижу: обгорелое тело Эббигейл подламывается и утопает в пылающей жиже. Я не сдерживаю слез.

Как я могла бросить Четыре? Бедная Эббигейл… Она не должна была закончить свою жизнь здесь и именно так. Для смерти есть время и место, но оно не здесь. Нет. Это самое ужасное место из всех. Дома Эббигейл ждет родня, по которым она скучала, и хотела, как можно раньше к ним вернуться. Но я предала ее, не вытащила ее из опасности.

Никогда прежде я не бросила бы человека попавшего в беду. Что со мной случилось? Почему я позволила умереть Четыре? Неужели моя нерешительность действовать — это коварные последствие суггестии? Эббигейл больше нет и ее не вернуть, и я ненавижу себя за это, презираю. Если каждое сомнение оставляет памятный кровоточащий шрам на сердце, тогда мое изрезано вдоль и поперек. Я не знаю, что я за человек и человек ли я вообще, после этого. От сумбурных мыслей меня лихорадит, к тому же я продрогла до костей.

Смоли прибивает непомерно быстро и много. Уцелевшие ребята ушли довольно далеко и, полагаю, мне тоже нужно поспешить, чтобы их догнать.

Прибавляю шагу. Возле стоящего камня в центре долины собралась немалая толпа. Звучит ругань, кто-то дважды стреляет, и рассерженная ватага смешивается — ребята затевают драку. Наверное, возле камня было ружье. Я могла бы за него побороться, но не с больной рукой.

Обхожу два небольших костра и спешу к постепенно густеющим деревьям, растущим на откосе. То бегу, то иду, как позволяют силы. Парень и девушка из Пауков (я запомнила их еще с Клетки), обгоняют меня, а за ними поспешают еще человек двадцать. Они благоразумно оставили тех, кто продолжает спорить за оружие.

Едва девушка из Пауков продвигается по рыхлому склону дальше всех остальных, как что-то громко взрывается и ее откидывает с такой мощью, что она падает в пяти шагах от меня. Ее одежда изодрана, а тело покрылось глубокими рваными ранами и осколками. Дерево, возле которого она проходила мимо в момент взрыва, вырвалось с корнями, будто гигантский силач выдернул его из почвы. Я уверена в том, что она наткнулась на ловушку.