Ренегат

Вернувшись, Люк в неизвестном направлении уводит сначала Луи, потом Мередиан, а за ней Эббигейл. Но прежде, чем сопроводить меня, он садится напротив, берет мои руки в свои, и, всматриваясь в меня так, что мне становится крайне неловко, произносит:

— Если ты не вернешься, я сочту это за предательство. А предательства я тебе не прощу.

Я иронично усмехаюсь. Естественно он шутит, ведь я не вернусь — не прощать будет некого.

— Я серьезно. — настаивает Люк. — Ты не можешь не вернуться, у нас намечена еще куча непреложных к выполнению, невероятных дел, а воплотить их в реальность мы сможем только вместе.

— И когда ты успел набросать план нашей совместной жизни? — удивляюсь я.

— У меня было достаточно свободного времени.

— Понимаешь, от меня мало что зависит. Я тебе ничего не обещаю.

— Но ты постараешься?

— Не знаю.

— Ради меня. — с горечью улыбается Люк. — Знаю, ты проходишь испытания — в этом моя вина, но ты не имеешь права сдаться.

— Сколько можно, Люк! — возмущаюсь я. Безусловно, я много раз задумывалась над тем, почему мы не убежали, а ведь мы могли, имея сотни возможностей. Но я не виню его за то, что прохожу свирепые проверки, по той прозаической подоплехе, что мы живем не в то время, и находимся не в том месте, как хотелось бы. Это же проще простого!

— Мы не можем убежать и бросить тех, кому мы нужны. — на той же меланхоличной ноте продолжает Люк. — Ты ведь меня ни за что, не бросишь, когда я в тебе буду особенно нуждаться?

Смотрю на него во все глаза, не понимая, о ком он говорит.

— Никогда, но кому мы нужны? — уточняю я, но он молчит, как попавший в плен партизан. Я подозреваю, что затевается нечто весьма неладное. — Что происходит?

— Узнаешь, когда вернешься.

— Нет, скажи! Это важно, да?

— Доложу, когда вернешься. — повторяет он.

Совершенные мною многочисленные попытки расспросить на, что намекает Люк, проваливаются с треском. Но я продолжаю, наивно полагая, что он расколется, упрямствовать, и, когда мы идем сначала в Нору, а затем сворачиваем к лифту, я упираюсь, как самонадеянный осел, лишь бы он договорил начатое.

На бесшумном подъемнике движемся практически неощутимо, но перед тем как выйти в освещенный прикрепленными к каменным стенам длинными лампами мрачным подземный сводчатый коридор, где затхнулся сырой воздух, Люк сжимает меня за руку, и ведет меня в самый конец тоннеля. Остановившись напротив едва отличимой от стены двери, он поворачивается и теплыми ладонями касается моего лица.

— Я буду тебя ждать, Харпер Маверик. — молвит Люк, приставляя свой лоб к моему.

— Всегда?

— Всегда.

Через силу улыбаюсь. За три недели до отъезда Люк нашептывал мне, что будет меня ждать. Я спросила его: «Как долго?», — он ответил: «Всегда». Я посмеялась, невзначай бросив, что он забудет меня на второй же день. Он обиделся и не говорил со мной три мучительных часа. Тогда, я еще не знала, через что он пройдет, чтобы в этот момент обнять меня. Кажется мне, что настоящая любовь не умирает, даже под тяготой длительного расставания.

Раздается три продолжительных сигнала, яркий свет ламп мигает, чередуясь с красным, и массивная дверь напротив с грохотом раздвигается, впуская внутрь прохладный вечерний воздух с удушливым запахом гари. Я еще раз обнимаю Люка так крепко, как только могу и отступаю, не сводя с него взгляд. Я счастлива, что он у меня есть и мне, кроме него, больше никого не надо.

Выхожу в гудящую темноту, рассекаемую лучами зажженных прожекторов, установленных высоко в небе. Ставни закрываются.

— Маверик, беги и не оглядывайся. — напоследок подсказывает Люк. — Слышишь? Ни за что не останавливайся!

Поворачиваюсь и прозреваю, ведь к превеликой неожиданности, нахожусь между двух высоких стен, а в конце длинного прохода, будто пляшет огонь. Но толком ничего разглядеть не удается. Для небольшого костра, слишком большое пятно и языки пламени вздымаются чересчур высоко. Густые тучи едкого дыма, темным полотном густо затягивая звездное небо, поднимаются в высь. Слышно потрескивание горящих веток и наводящее страх подозрительное бульканье.

Сквозь мрак и чудовищное химическое зловоние пробивается свет фонарей, которые установлены на высоченной стене. И это наводит меня на смелое, почти что фантастическое, предположение: я за Дугой? Вот, наконец-то я оказалась на «другой стороне». Я уже почти забыла то трепетное ощущение легкости и свободы, которое испытывала, покидая Богем. Вот бы ощутить их снова! Но не тут-то было, я цепенею от страха. Что мне делать? Люк приказал бежать. Но зачем и куда? А еще он посоветовал добыть оружие? Но где?

Раздается громкий, глухой, вибрирующий и одновременно глубокий удар барабана, через три секунды — второй. Звук расходится волной и, будто невидимой колышущейся пленкой накрывает собою весь департамент. Проходит еще три секунды, снова разносится удар, а бухающее сердце обрывается в такт.