Ренегат

— Ранее возникающие разногласия по отношению к гуманности испытаний, и программе «Сегрегация» в целом, являются безосновательными. — продолжает Селестайн. — Никогда и не предполагалось, что все сойдутся в единомыслии. Все, что делается согласно программе «Сегрегация» — законно. — Выражение лица Селестайн меняется: она натянуто улыбается, будто увидела что-то неприятное, но свою неприязнь она всячески пытается скрыть. — Я прошла через все испытания, и как видите, успешно. Я не сомневаюсь в их неправильности. Они основаны на естественном отборе, где право на жизнь получает сильнейший. А это означает, что испытания являются единственно правильными. Не будет этих программ — мир захлестнет хаос, он погрузнет в безумстве и в неразберихе, в борьбе и в смертоносных войнах. Каждый с помощью оружия будет доказывать, что он сильный. В таком мире не будет места совместной работе, демократии, миру, равенству и свободе. В таком мире не будет ни человека, ни народа, ни государства! — восклицает Селестайн, после чего присутствующие аплодируют. Вскоре восторженная публика утихает, и Селестайн продолжает: — С их помощью мы утверждаем равенство, стабильность и железную волю к миру. Отсутствие программ в старом мире привело его к трагическим последствиям — к деградации, а не к прогрессу, к которому они якобы стремились. Мы же исправляем их ошибки. И мы ни за что их не повторим.

Люк заворожено смотрит на дно Норы, при этом его дыхание замедлилось. Что такого важного он высматривает? Меня же удивляет реакция зрителей: они бурно и хвалебно реагируют почти, что на каждое изречение Селестайн.

— Жизнь старого мира была полностью разрушена. — частит Селестайн после недолгой паузы. — Вместо торжества демократии они получили продолжительный всплеск насилия и нищеты, а права человека ни во что не ставились. Смерть — их плата за самоуверенность в исключительности; за то, что они не приняли программы, которые могли бы их спасти. Отыскав и объединив самых сильных; направив их потенциал и умы в едином правильном русле, они могли бы избежать войн, соперничества и постигшего их краха. Понимая это, мы не можем лицемерно и безответственно выступать против работы программ и их дальнейшего применения. Ради нашего светлого и мирного будущего завтра, вы пройдете последнее испытание. Это будет трудное и самое продолжительное состязание за жизнь. Должна сказать, что пройдут его только необыкновенно сильные и выносливые. И только вам решать, кем вы являетесь. Разве не так?

Нора снова взрывается рукоплесканиями.

Лица некоторых ребят расплываются в блаженстве. Мне кажется, что они действительно искренне поддерживают Селестайн. А некоторые и вовсе поддакивают ей. Ведь в самом-то деле, программа «Сегрегация» — ужасная вещь, созданная кем-то, чтобы отнимать невинные жизни. Но, видимо, это уже мало кого волнует. Возможно, их взгляды и убеждения круто изменились после суггестии. А, возможно, они об этом никогда не задумывались.

Аплодисменты не стихают. И Аарон Селестайн поднимает обе руки, мол, достаточно.

— Что ж, этот долгожданный момент настал. — замысловато усмехается она. — Сезон охоты объявляется открытым!

Аарон Селестайн отходит от края замкнутого балкона и, перекинувшись несколькими фразами с Фордом и Фрэнком, удаляется. Ее провожают похвальными возгласами.

Никак не вникну: началу последнего теста ребята радуются по своей воле или подчиняются тому, что им внушили? Они что, не понимают, что через несколько часов, в лучшем случаи через несколько дней, большинство из них умрут? И я не исключение. Осознание близкой смерти приводит меня в немой ужас.

— Пошли. — говорит Люк.

Спустившись на дно Норы, направляемся в комнату отдыха. Люк, собрав Луи, Мередиан и Эббигейл, сообщает, будто тот, кто первым доберется до Скалы — остановит Охоту, то есть наше основное задание состоится в том, чтобы добраться до завершающей точки, именуемой Скалой.

— Но для этого вам нужно выжить в первые часы. — настоятельно рекомендует он. — И добыть оружие. Это сделать будет не просто, но оно спасет вам жизнь.

— Пока кто-то не остановит? — с опозданием переспрашивает Мередиан. — А если никто не дойдет до этой Скалы, что тогда? Нас просто перебьют?

— Тогда Охота не закончится, пока не умрет последний. — сдержано отвечает Люк, а девушка пунцуется бледнотой.

Дав еще пару важнейших советов, Люк уходит.

Переодеваюсь в стандартную форму, выданную специально для последнего испытания. Темные штаны и футболка сшиты из тонкой ткани, ботинки на толстой мягкой подошве и куртка с капюшоном. Застегнув молнию и дополнительные лямки, ловлю на себе укоряющий взгляд Эббигейл. Догадываясь, что Четыре с несвойственной ей завистью и заплывшими глазами рассматривает мое исцелившееся за ночь лицо, я отворачиваюсь. Сажусь на кровать и собираюсь духом. В голове то и дело вертится, как волчок, голос Селестайн и инструкции Люка: добыть оружие и как можно скорее добраться до Скалы. Надеюсь, что тестирование не затянется надолго.