Рентген строгого режима

Я ничего не мог понять, всего три часа назад я спокойно протащил свой груз через эту же вахту, и этот же Чайковский ничего мне не сказал... А тут вдруг такая осечка... Обескураженный, я поволок противовес обратно в мехцех, а это почти полкилометра. Голова напряженно работала в поисках пути преодоления неожиданного препятствия. Прошагав метров пятьдесят, я вдруг вспомнил, что Чайковский, когда кончил на меня орать, подмигнул мне. Что это могло значить? Я решил дальше груз не тащить и зарыл его в снег, а сам стал ждать развития событий. Минут через тридцать из вахты вышел Чайковский и махнул мне рукой. Я снова поволок противовес к вахте, Чайковский вышел из будки и, смеясь, рассказал мне, что на вахту неожиданно пришел какой-то болван майор, а при нем нельзя нарушать режим – то есть инструкцию, запрещающую что-либо тащить с территории шахты в зону без пропуска.

– Понял, Боровский? – заключил он и помог мне перетащить противовес через ступени вахты.

Теперь вопрос о высоковольтном трансформаторе встал во весь свой гигантский рост. Совершенно неожиданно очень большую помощь оказал мне главный механик шахты Носов. Когда я его попросил узнать, нельзя ли в отделе снабжения комбината «Воркутауголь» достать необходимые материалы для изготовления высоковольтного трансформатора, Носов список взял и обещал все выяснить. Через пару дней он сказал, что материалы раздобыть будет очень трудно, все они не шахтного профиля, но он может достать мне готовый высоковольтный измерительный трансформатор НОМ-35. Я просто опешил... И как это я сам до этого не додумался? В Воркуте работала довольно мощная ТЭЦ, она снабжала током высокого напряжения все шахты комбината, и значит, НОМы использовались на всех подстанциях. Правда, мощность трансформатора невелика, но вполне сможет выдержать нагрузку рентгеновской трубки, особенно если применять щадящий режим. Я с благодарностью согласился, только попросил Носова проследить, чтобы нам не подсунули какое-нибудь сгоревшее «фуфло». Носов обещал и это. Не прошло и недели, как мы с Карнауховым провели испытание новенького НОМа. Все оказалось в порядке.

Теперь дело было за рентгеновской трубкой и экраном. Но и здесь моя идея блестяще подтвердилась, врач-рентгенолог городской больницы Охрименко, сам бывший заключенный, без лишних вопросов выдал трубку Чайковской, правда, по ее рассказам, он был поражен, что нашелся смельчак в лагере, который взялся за изготовление рентгеновского аппарата. Чайковская сама принесла из города в хозяйственной сумке трубку и вручила ее мне, правда, трубка оказалась не совсем того типа, на который я рассчитывал, все-таки Охрименко действовал по принципу – на тебе, Боже, что нам негоже – но это была мелочь. Вскоре вслед за трубкой Чайковская привезла мне с аптечной базы и медицинский рентгеновский экран с защитным свинцовым стеклом. Теперь дело было только за мной. За время, пока я возился со штативом и трансформаторами, рабочие ДОКа построили мне помещение, кушетки, столы и пульт управления. Все было сделано добротно и даже покрыто лаком.

Прошел месяц напряженного труда, спал я урывками и преимущественно днем и мог думать только о своей конструкции и обо всем, что с ней связано. Я очень нервничал и угрожающе исхудал. Моя репутация и жизнь зависели теперь только от меня, никто не мог мне помешать, так же, впрочем, как никто не мог мне и помочь. Вскоре уже явственно обозначились контуры моего РАБа. Штатив бесшумно и бодро бегал по рельсам, рентгеновская трубка вмес те с кареткой поднималась и опускалась и двигалась справа налево и слева направо. Все комнаты будущего кабинета были опутаны проводами, которые еще не были аккуратно уложены и свисали гирляндами с потолка и стен. В общем, работа была уже видна. Ко мне в кабинет все чаще и чаще стали заходить мои друзья-врачи и с интересом наблюдать за ходом строительства первого в Воркуте, а может быть, и вообще в лагерях нашей страны, самодеятельного рентгеновского кабинета... Заходили и инженеры, на их лицах стало постепенно пропадать выражение плохо скрытого скепсиса, они уже видели, что это не лагерная «чернуха», а настоящая работа. Начальство лагеря всех чинов и рангов не посещало меня, и я, признаться, этим обстоятельством не огорчался совершенно...