Реорганизованная преступность. Мафия и антимафия в постсоветской Грузии

Респонденты часто утверждали, что к 1990-м годам главной привлекательностью статуса вора в законе был сам факт возможности стать богатым. Типичный ответ на то, что так привлекательно в воровской жизни, дал начальник Кутаисской городской полиции: «Они все ездили на больших машинах, у них были деньги, люди хотели быть такими же. Все просто» [R31].

Старый кодекс чести, предусматривающий отказ от материального богатства и семьи, был под угрозой быть отмененным в пользу более обычной жизни, и все же если воры переставали следовать букве своего собственного закона, среди них все еще оставались те, кто хотел оставаться верным его духу. Высокомерная демонстрация богатства все еще не считалась правильной многими ворами в законе, часто бывала источником конфликтов или рассматривалась как заслуживающая наказания. Например, один кутаисский вор, Г., построил роскошный новый дом в центре города. Из-за такого проявления богатства он вступил в конфликт со старым вором в законе по кличке Б., который родился в 1949 году и считал себя чистым вором. Согласно полицейским описаниям этого конфликта, Г. не был впечатлен претензиями Б. к нему, полагая, что Б. не следует удивляться богатству или большим домам. Однако сам Г. выдвинул претензии к другому молодому кутаисскому вору в законе за экстравагантный и «не воровской» образ жизни [AOCU 2004].

Естественно, группа людей, которые когда-то сидели в тюрьме, будет бороться за поддержание того же уровня общественной активности за пределами тюремных стен. Такие аспекты, как проведение долгих дней вместе, совместное пользование финансами и материалами, создание и исполнение песен, отмечание праздников и контроль количества и разновидности контактов с теми, кто не входит в группу, становятся очень сложными. Институт сходки, например, все еще поддерживается ворами в законе, за исключением того, что если их собрания когда-то проводились в исправительных учреждениях, то теперь они проводятся в ресторанах, гостиницах, санаториях и частных домах и, как отмечалось ранее, иногда не так хорошо посещаются.

Тем не менее были сохранены и другие механизмы, которые стимулируют принятие обязательств посредством построения и укрепления символических и социальных границ, поддерживающих отличное от «внешнего» состояние. К ним относятся использование особого языка, согласованные символы, наносимые в виде татуировок, и негативные дефиниции для тех, кто находится за пределами сообщества. Эти аспекты не так сильно зависят от физической близости тюремной обстановки и все еще присутствуют в грузинском воровском мире. Грузины используют как грузинский сленг, так и заимствования из русского. Использование такого жаргона теперь является одной из улик, которые могут быть использованы против человека в соответствии с новыми грузинскими законами о борьбе с мафией, карающими тех, кто является «членом воровского мира» [R13]. Все «внешнее» воспринимается негативно, как место для неудачников или простофиль, управляемое несправедливым законом государства. Татуировки до сих пор широко используются, в том числе восьмиконечная звезда на плечах и коленях, как показывают многие фотографии грузинских воров в законе [AOCU 2004].

Нормативные обязательства: прозвища и самоидентификация

Нормативные обязательства, по [Kanter 1968: 511], можно сломить посредством двух процессов: подавления и сдачи. Первый относится к отказу от чувства автономности индивида, хорошим примером чего является практика дедовщины, используемая военными против новобранцев. Последний предполагает сдачу полномочий по принятию решений вышестоящему органу. Согласно теории лидерства М. Вебера харизматическое лидерство может привести к требуемому уважению, но харизма может также заключаться не в индивидууме, а в коллективной идеологии и идентичности, что Кантер называет «институционализированным благоговением». Оно «состоит из идеологических систем и структурных механизмов, которые упорядочивают жизнь индивида и придают ей смысл… они не только удовлетворяют “потребность индивида в смысле”, но и обеспечивают чувство правильности, уверенности и убежденности» [Kanter 1968: 514]. Такие структурные механизмы включают в себя окутывание организации тайной, установление иерархии, отделение лидеров от других членов и принятие решений, основанных на явном мистицизме и магии.