Репатриация на чужбину

Кух приземлился на меня, смертельно напугав и больно саданув под ребра. Я не успела даже успеть захотеть его отчитать – глазищи моего малыша дышали чудовищной болью. Тотчас вцепилась в него обеими руками и принялась вертеть в поисках повреждений. Но он выворачивался с нечеловеческой силой. Я не стала настаивать и приступила к допросу:

– Что-то случилось?

Мужики насторожённо замолчали. А Керк, упав с ночного неба, скачками подобрался к моему боку. Уложил головку на ногу так просительно, что я не на шутку перепугалась.

– Кух, у нас беда?

Он отрицательно замотал головёнкой, обезьянничая за людьми.

– У тебя беда? О, боги! Большая беда?

Малыш душераздирающе заскулил и ткнулся носом в мой живот.

– Погоди рыдать, – приказала я, пальцем приподнимая мордочку. – Ты цел, значит беда с кем-то другим. И он для тебя важен.

Кух задышал так, словно это последний на его веку час жизни. Заморгал часто-часто, будто торопя меня с расспросами.

– Этот кто-то далеко отсюда? Нет? Мне пойти с тобой?

Лайсак пулей сорвался с места и сиганул к опушке. Только тут я заметила, что все мои мужчины уже на ногах и при обнажённом оружии. При этом каждый из них скрывал, что категорически не желает тащить на подвиги Внимающую. А то, что единственным сторожем бивуака остаётся отчаянный, крикливый, но физически недоразвитый вирок, это пустяки.

Я удивила их своими навыками бега по ночной тайге. Им просто невдомёк, что головка лайсака для меня, как маячок. Как блуждающий огонёк, за которым только поспевай, а потерять его невозможно. Бежали довольно долго – или мне так показалось с расстройства? Вскоре Кух встал столбиком, приглашая нас притормозить, и демонстративно пополз по земле – мы крались за ним мышами. И полсотни метров не проползли, как меж стволов мелькнул огонёк. Оглянулась на ребят, ожидая команды, а при мне остался один Вотум. Сарг с Алесаром исчезли, как полагаю, брать место дислокации беды в клещи.

Я скинула к чертям собачьим балахон и выудила из-за голенища пяток ножей. Что-что, а метать их за полгода научилась ловко. Мой тёмный походный костюм облегал мослы почти плотно, но движения не сковывал и в темноте не отсвечивал. У меня вообще кроме подбородка, не оставалось ни единого светлого пятнышка, и потому я нисколько не боялась обнаружения противником. А в том, что впереди противник, не сомневалась – мой лайсак не паникёр. Вотум дал знак рукой держаться за его спиной, и мы двинули к чужому костру.

Их было двенадцать – злодейского вида мужиков, одетых по-походному. Увешанных оружием, но беззаботно валявшихся с бутылками наперевес при полном отсутствии охранения. Да и кого им было остерегаться в этой глуши? Костёр полыхал довольно бодро, и по всей обширной поляне гулял запах подгоревшего мяса. Добрую половину её загромождали узкие телеги на крепких высоких колесах – самое то для лесных чащоб. Меж стволов бродили, как неприкаянные, тягловые обры, скрипя челюстями. Нас они, конечно же, учуяли. Но я успела отдать им команду заткнуться и заниматься своим делом.

На противоположной стороне поляны мелькнул эмоциональный маяк – Сарг явно не понимал, что ему делать дальше.

– Беги к нему, – шепнула я Куху. – Как только позову, выбирайтесь на подмогу. Но, не раньше, подлец! Сначала я должна разобраться.

– А мне что делать? – задышал в затылок Вотум.

– То же самое. Не маленький – сам поймешь, когда пора. Ну, я пошла.

Вотум пытался поймать край моей куртки, но ухватил лишь пустоту. Он прямо-таки зубами заскрипел, когда первый из лесовиков обернулся и вытаращился на темнеющее привидение с бледным подбородком. Прищурился, неверяще помотал головой и, наконец-то, завопил. Все повскакивали, а я продолжала спокойно шагать к повозкам, держась в стороне – как полагала – от линии огня. То есть от пространства между моими мужиками, которые, случись что, непременно начнут бросаться чем-нибудь острым.

Лесовики очнулись и нервно переквакивались – даже несколько раз гавкнули в мою сторону. Я нагло домаршировала до первой телеги и теперь-то разглядела, что та заставлена клетками от борта до борта. А в каждой из них сверкают полные ужаса глазки. И панически мельтешат клубки аур множества зверушек. Не обращая внимания на подкрадывающихся звероловов, на их гневные выступления, я обошла вторую телегу, затем третью. На краю последней обнаружила своего безалаберного Куха - гадёныш начисто забыл мой приказ и собственную осторожность. Он был сильно занят: остервенело грыз прутья крайней клетки.

– Ты что? – не выдержала я. – Обалдел? Что, нормально нельзя сказать? Я бы открыла, чтоб ты зубы не ломал.