Репатриация на чужбину

Да милостиво качнула головой, мол, больше не задерживаю и наглость твою прощаю. Докучливый визитёр убрался, мучимый трусливой бессильной яростью. А Сарг многообещающе перемигнулся с Алесаром. Я же нормальная. И всегда предпочту почётное бегство неуместному геройству. Потому и приказала моему войску гасить огни да укладываться на боковую. Грешна: едва опустила голову на подушку, провалилась в заслуженный сон, хотя и скреблось что-то в душе. Кух завалился под бок, устроив в одеяле норку. Керк примостился на деревянной резной спинке кровати, оставив открытым зелёный глаз.

Вотум растолкал меня ещё в потемках:

– Сиятельная, господа опекуны в кутузке.

– Чего они там забыли? – недовольно проворчала я, пытаясь смыться под одеяло с головой.

– Так за убийство загремели.

Я не вскрикивала, не всплёскивала руками, не заламывала их. И вообще вытащила на белый свет лишь маску. Галопом пробежалась по ощущениям Вотума и обречённо поинтересовалась:

– Много трупов?

– Так, это... Четверо и агратов сынок...

– И его?! – офонарела я, садясь.

– Не! – заторопился Вотум. – Этот жив! Но ходить долго не сможет.

Нехитрую историю ночного сражения самый разумный... единственно разумный из моих спутников поведал уже на ходу. Ну, решили ребятки перед сном подышать свежим воздухом. Ну, пошли прогуляться. В дороге, я так понимаю, со свежим воздухом у них сплошные перебои. И в насквозь дырявой гостинице тоже. Допустим.

– А каким местом тут агратов отпрыск? – менторским тоном уточнила я.

– Так тоже привычка, – не растерялся заступник. – Дышать по вечерам.

– Ага! – приняла я такую версию. – И кулаки разминать на сон грядущий. Ну, с этим-то щенком кусачим все понятно: олигофрен. А у наших какие проблемы с мозгами выявились?

– Так он первым напал! – возмутился мой добрый Вотум до глубины души. – Сарг его так сразу честно и предупредил, мол, вали по добру поздорову. А то папаше лишние траты выйдут. Ну, там костёр погребальный, обед поминальный поприличней. Да и священникам подношения причитаются всем без разбора. Хотя..., – свернул он на наболевшее. – Тут по такому делу лишь Тармени воздаяние и полагается. Потому, как он есть смерть удерживающий. А остальным пяти богам, за какую такую милость?

– Голову не морочь, теолог самозваный, – потребовала я, понукаемая любопытством Куха.

Тот от нетерпения всё плечо мне оттанцевал. А на меня дунь – дымком развеюсь сизым.

Итак – если судить по содержимому Сарговых увещеваний – и без этого хромающего рядом адвоката всё предельно ясно. И не мне одной, как оказалось вскоре. Это и пытался растолковать напыщенный старичок судья... Нет? Казий, рефери? Оказалось: урядчик. Слава богу, не инквизитор! Он страшно трусил, пресмыкаясь передо мной, но и явственно опасаясь кого-то ещё. Следуя логике, надо думать, папаши-аграта. Я изъявила желание видеть того немедля. Какой-то бледный юркий наушник урядчика настоятельно рекомендовал не вылазить на передний план. Мол, грозный аграт сию минуту хлопочет над покорёженным телом родного детища. И беспокоить не велел, кроме как приглашением на смертную казнь обидчиков.

Понимаю отцовские чувства – сама дважды мать, трижды бабушка и до прабабки дотянула. Однако и с собою не позволю обходиться, как с барахлом. Тем более что моих раздолбаев бесчестно спровоцировали! Правда, на том самом месте, куда они направились в поисках этой самой провокации. Но, ведь специально не напрашивались – тут инициатива агратова отпрыска. Я нормальная и юридически подкованная британским законодательством дама. К тому же, русские своих не бросают. Короче, тоже честно предупредила: не явится аграт пред мою леденящую душу маску немедленно, так я и сама не погнушаюсь нанести визит.

Возражения урядчика застряли на второй фразе – Куху надоело шифроваться под балахоном. Он явил себя городской управе во всём своём смертельном великолепии. Наушника сдуло в момент, а его шеф впервые в жизни позавидовал подчиненному.

Аграт угрозе внял – проклятиями громыхал аккурат до дверей управы. На меня поглядывал гордо, пусть и трусил отчаянно. По пятам за ним ввели задержанных. Кух, радостно вякнув, немедля оседлал Сарга. Покрутился на его плече, не дождался привычной ласки и пустился в спасательную экспедицию. Минуты не прошло, как мой опекун хмуро растирал затёкшие запястья, а за спиной Алесара чавкали веревкой. Ни один из шести охранников заключённых даже рта не раскрыл в попытке оспорить противозаконные действия лайсака. Керк, удовлетворённо крякнув, взгромоздился на плечо Алесара, что-то интимно кряхтя тому на ухо.

– Потом расскажу, – пообещал Алесар вироку с таким видом, что концентрация мистицизма в воздухе заметно повысилась.

– Я требую!.. – страх вперемешку с гневом толкали аграта на громкие заявления.

– Начнём с меня, – тихим голосом отрезала я. – Суть моих обвинений: кощунственное неуважение к сестре Ордена Отражения. Вторжение в личную жизнь Внимающей. И нападение на обладателей гербовых аттестатов официальных опекунов Внимающей. Аттестатов, подписанных таном Раутмаром Девятнадцатым. И патронессой Ордена Мэри Далтон.