Репатриация на чужбину

А, собственно, что такого? Щуплая девица в скромной серости необъятном балахоне и дебильной маске во всё лицо – нисколько не интересно. Рах у меня тут рядом с супом разлеглась, теребя косточку? Её разгильдяи дерутся на закорках Вотума из-за клочка жаркого? А может, не в этом деле? А может, не такая уж я и уродина? Может, как и подозревала, красавица, а миссис Далтон – старая завистливая лгунья? И на кой мне эти фискальные суперспособности, если они мои же мечты разносят вдребезги? И чего это я, в самом деле, полезла шарить по головам публики? Убедиться в сочувствии к уродству влиятельной пигалицы? Пошли они все! Снять бы сейчас маску – подавились бы сволочи при виде моих небесных очей!

Грустно. Но супчик просто блеск. Как же трудно прилично кушать, не частя ложкой. Хотя, судя по манерам моих мужиков, я слишком серьёзна и требовательна к себе. Как кромсали ножами мясо на бивуаках, так и здесь рвут куски своими лошадиными зубами. Того и гляди, начнут губы жирные скатёркой утирать…

Я хихикнула, и тут же получила пинок в голень. Подняла глаза и сконфузилась: у нашего стола тормозил богато разодетый зрелый господин очень сексуальной наружности. Его тщательно обихоженная бровь подбиралась уже к самой кромке стильной прически, гоня перед собой по лбу волны морщин. Неловко получилось: он не кто-нибудь, а мэр. Градоурядчик, чтоб этих местных с их корявым титулованием! И с их манерой подкрадываться.

Его милость Акунфар аэт Влаадок – урядчик города Влаадок и по совместительству первый почитатель достославного Ордена Отражения. А я слепо таращусь на галантного кавалера глухой маской и пытаюсь протолкнуть в цыплячью глотку непережеванные овощи. Чуть не сдохла, честное слово, и мэр как-то сразу потерял несколько баллов в рейтинге. Вот чего припёрся незваным? Внимающая кушает в семейном кругу, а он в гости к себе тащит, придурок. Мне же даже возразить нечем – овощи в горле упираются всеми конечностями. Зато Сарг с Алесаром в полном восторге: рожи каменные, а внутри хамский взрыв хохота. Короче, упустила я время послать визитёра куда подальше. И моё мучительное молчание тотчас опознали, как притянутое за уши согласие. Одна радость: этим двум опекунам-подонкам пришлось волочиться следом! Хрен вам, мерзавцам, а не полежать после обеда.

Дворец его милости аэт Влаадока – чем я упорно предпочитала его считать – взгромоздили на холм у самого порта. И мне невообразимо безразлично, что по сравнению с нашей цитаделью он выглядел чисто выметенной казармой, нашпигованной дорогими вещами. Мой ум, возмущенный заскорузлой действительностью, требовал праздника и хучь бы какого-нибудь дворца. Акунфар откровенно радовал манерами и мозгами. Он был первым образованным джентльменом этого мира, удостоившим меня вниманием. Я всегда тяготела к интеллигентным мужчинам со сдержанными манерами и стрижеными ногтями. Всякие брутальные Конаны-варвары вызывали стойкое раздражение и угнетали либидо. А вот шевалье Влаадок!..

Мы протрещали до полуночи, погружаясь в дебри философии, психологии и прочих мудрствований. Я в грубой категоричной форме соизволила остаться здесь на ночь, дабы побаловать себя приятной компанией за завтраком. Который, кстати, был великолепен, несмотря на общую картину моего безумства – потеряв бдительность, я сваляла дурака. И ещё какого! А ведь целый день моя любезная сердцу Рах подавала еле уловимые сигналы. Не то, чтоб всерьёз бунтовала, но вела себя странновато: скованно, задумчиво. И с той предубежденностью, какая рождается не фактами, а дурными предчувствиями.

Сарг с компанией вернулись в гостиницу прямо с утра, не вынося моих восторженных чудачеств. И дав мне на разграбление благ цивилизации сутки. Весь день Акунфар был весел, искромётен и остёр на язык. Я беззаботно хихикала над его баснями о жизни в замках тана и его танагратов. Народу вокруг нас толкалось по минимуму. А музыка, которую я, в общем и целом, недолюбливаю, щебетала на пониженных тонах. Внимая обходительному хозяину, я перебирала книги, которые слуги натащили из библиотеки. И разрабатывала план, как выморщить хотя бы несколько этих драгоценностей в подарок. Рах где-то шлялась – с обеда её не видела – но, это не огорчало. Лайсаки – любопытные создания, и мне не хотелось ограничивать свою девочку в её привязанностях.

Она прыгнула мне на грудь, едва я завернулась в шёлковое одеяло, предвкушая долгий крепкий сон. Который, впрочем, мгновенно улетучился – Рах смотрела на меня теми самыми глазами, которыми некогда Кух призывал меня к её спасению.

– У меня беда? – рефлекторно понизила я голос до шёпота.

Умница бешено замотала головкой, прижав уши и скалясь.

– У тебя беда? – приступила я к повторению пройденного и попала в точку: – С твоими родичами что-то случилось?.. Надеюсь, не с нашими детьми?!