Репатриация на чужбину

Я опрометью вылетела из комнаты и понеслась в ту сторону, откуда явился мой внезапный враг. Здесь широкий коридор вливался в круглый зал с потонувшими во тьме стенами. Лишь по центру стояли несколько высоких подставок с воткнутыми факелами. Он нагнал меня у первой, но я успела опрокинуть этот чугунный торшер между нами. Рванула дальше ко второму и уже ухватила его за какие-то отростки-загогулины… Вдруг осознала: а не слишком он зажился для укушенного? Не стала продолжать погром: страшно остаться без света чёрт знает где, откуда неизвестно, как выбираться. Отступила к третьему торшеру.

Но предосторожность сработала вхолостую. Акунфар, попрощавшись со мной ослепшими глазами, прохрипел что-то человеконенавистническое и рухнул ничком. Жуткая нервотрёпка в полном молчании в полумраке в полной заднице! Со щемящим разочарованием в душе: какой был мужчина! Настолько великолепный, что обманутой себя чувствовала каждая извилина моего обиженного мозга. Ох, уж эти мне девичьи мечтания: нагрянули толпой, взяли наивную жертву в окружение и, чуть было, не задавили. Земля пухом, сволочи!

Мои переживания прервал истошный визг неугомонной напарницы, и я помчалась обратно. Притормозила, было, у тела гориллы – та подозрительно долго в отключке. Того и гляди, подскочит да растерзает! Не сразу обратила внимание на то, что этот мозг уже мёртв. Плюнула с досады и запрыгнула в распахнутую камеру. Тут старательно всмотрелась в замеченный прежде ящик, на котором теперь гарцевала Рах. Обычная клетка с обычным… лайсаком. По глазам узнала – остального не разглядела.

Давай – командовала всем телом Рах – приступай, освобождай, не тупи! Ага, сейчас все брошу! Она визгливо зачирикала и прыгнула на меня, зацепившись за куртку на груди. Дёргалась и материлась прямо в лицо столь убедительно, что я решила: дело на мази, пленник предупреждён, зубы на замке. Ещё один мужик на мою шею – отметила я, проследив глазами за его полётом подальше от нас с клеткой. Он вылетел в дверь, испарился, снова возник на пороге, опять унёсся и принесся – эти мужики вечно не знают, чего хотят. Однако молодец: превозмог себя, преодолел проклятый покинутый порог. И с деловым видом бросился в тёмный угол на повелительный щебет Рах.

Проклиная всё на свете, нацепила маску, выдернула из гнезда на стене факел и потащилась следом. Я не так уж впечатлительна. Но, нормальная. Когда увидала распятого на каком-то изуверском сооружении второго пленника, содрогнулась от жалости и отвращения. Меня торопили, и я пошла на это самоубийство: принялась освобождать обморочного лайсака. Который, между прочим, в любой момент мог прийти в себя и отомстить первому же встречному за всё подряд. Страшно хотелось жить и пить – глотка пересохла. А пленник отправился в сумку. А я –оглядеть тот зал с трупом хозяина всей этой мрачной собственности. А Рах с её новым кавалером за мной по пятам, сопровождая меня невнятными ругательствами. А мне наплевать: я устала и обиделась.

Там – в этих скруглённых стенах – были самые обыкновенные камеры-ниши. Во всяком случае, справа от коридора, куда я ткнулась первым делом. Прутья решетки неоправданно толстые, словно рассчитанные на семейство бегемотов. На деле же внутри оказалась простая женщина, обвешанная длинными нечёсаными лохмами и остатками одежды.

– Ты кто? – почти равнодушно окликнула я лохматый комок, непонятно каким местом повёрнутый к решетке.

Молчание. А оно мне надо? Я что тут на курс психотерапии подрядилась?

– У тебя десять секунд на ответ. Потом я уйду, а ты продолжишь кочевряжиться.

– Мерона, – исправилась заключенная и очистила лицо.

Грязная, побитая, но красивая… зараза!

– Ты кто? – не сдержала я раздражения от столь несправедливого распределения прелестей.

– Ведьма, – не постеснялась оповестить она безо всякого вызова. – Сиятельная, что со мной будет?

– А что было? – вспомнила я про осторожность.

Хотя ответ, в принципе, меня интересовал, как страуса чулки.

– Влаадок приказал меня схватить. И заточил сюда.

– За колдовство? – скептически хмыкнула я.

– За то, что не рассказала о кладе своего отца.

– А он существует?

– Нет, – с сожалением выдохнула женщина.

И была абсолютно искренна, хотя и врала безбожно: клад был. За спиной загремело металлом о камни, и я шарахнулась от клетки, помахивая перед собой факелом. Ложная тревога: Рах с подельником обобрали труп гориллы и дружно волокли мне увесистую связку средневековых гигантских ключей. Свой ведьма опознала в два счёта. А когда мы её вытащили, поползла вслед за мной к противоположной стене. По её словам, кроме неё и второго заключённого, других завоеваний покойного мэра в камерах не сидело. Этот второй удостоился толстых цепей, щедро развешенных на его могучем торсе и мускулистых конечностях. Несмотря на плачевный вид и ужасающую усталость, его мозг полыхал воинственным презрением и мстительной радостью за судьбу своего тюремщика.

– Ну, а ты у нас кто? – прибегла я к проверенной процедуре.

– Капитан Олсак, – охотно отрапортовал атлет в одних драных подштанниках.