Репатриация на чужбину

Мерона хмыкнула. Он покосился на мою ведьму, но смолчал. Узнал её, что ли? Или многообещающая мордочка Рах отсоветовала распускать язык? Ну, так это им ещё повезло, что Кух с Шехом остались снаружи пасти обров.

– Вы воины, – согласилась я и с этим. – И вы преступники.

Тут уж и присутствие лайсаков не помешало окружающей солдатне возмутиться. Правда, сдержанно.

– Я Внимающая, – пришлось напомнить им очевидное. – Я не могу лгать. За это меня ждёт кара, которую человек не способен даже вообразить. И если я говорю, что напавшие на моих спутников, преступники, значит, это так.

Здорово это у меня получилось, ошеломляюще.

– Мы чего-то не знаем? – озарило десятника.

А он не дурак – этот парень. Прямо-таки на лету ловит и на себя примеряет.

– Не ведаю, – грустно призналась я голоском, вышибающим слезу из чёрствого хлеба.

– Тогда, – приободрился дядька справа, – почему мы преступники?

– Потому, что напали на опекунов сестры Ордена Отражения, аттестованных таном Руфеса, – нежно попрекнула я злодеев.

– А урядчик Влаадок о том знал? – недобрым голосом поинтересовался кто-то за столом.

– Знал, – опустила я на всю компанию крышку гроба. – Мои опекуны представились ему по всей форме. И предоставили аттестаты. Кстати, – я вытянула над столом ладошку, – можно получить аттестаты тана немедленно?

– У нас их нет, – уже почти предсмертным хрипом прилетело с вражеской территории. – Мы их и не видали. Влаадок первым вошёл в покои тана. А уж потом запустил нас. И приказал вынести… бандитов.

– Он их украл! – взвился какой-то молокосос в надраенных до блеска латах. – И сам же всё это приказал! Вот пусть он и отвечает!

Публика немедленно вытаращилась на меня, ожидая реакции Внимающей. И я не могла упустить шанс блеснуть, а заодно и добиться от них задуманного.

– Он не сможет, – кротко вздохнула и опустила долу маску.

– Почему?! – возмутился кто-то.

Я застыла статуей, искоса поглядывая на Рах и сконцентрировавшись на мысленном посыле. Так до сих пор и не поняла до конца: телепаты мои лайсаки или просто гениальны? Но, Рах моментально отреагировала, ткнув Мерону лапкой в висок. А та, мгновенно сообразив, что к чему, взяла на себя труд забить в крышку гроба последний гвоздь.

– Бывший урядчик Влаадок не сможет ответить за это преступление против тана и Ордена Отражения, – холодно и грамотно вступила со своей партией ведьма. – Он мёртв. Сиятельная узнала о его преступлении. Он попытался на неё напасть при двух свидетелях и умер от проклятия Ордена. Теперь вся тяжесть содеянного ложится на ваши головы.

О боги! Эта мерзавка не только красива! Она имеет наглость быть талантливей меня! А я? А мне?!

Это надо было видеть: какой мимикой, какими красками на лицах и выражениями в устах ознаменовалось её выступление. Сражённая компания упала в мои руки созревшим плодом: жрите, Сиятельная, сделайте милость. Только не подавитесь. Не подавлюсь! И не застыжусь. Вы, ребятки, моих мужичков умыкнули, вам их и возвращать. Десятник, как человек чести, вслух продублировал мою претензию. Голосование постановило: тридцать два человека – включая дружественные отряды – за. Воздержавшихся не имеется, против – один. Причём в довольно грубой форме.

Имел право – подумалось мне, когда этот голос за спиной заставил всё население кабака вскочить и вытянуться во фрунт. Я медленно повернулась и обозрела полноватую фигуру… Сотника – любезно подсказали мне. Он всё слышал – догадалась я – и являлся активным участником событий. Подельник Акунфара, если судить по логичной картине его эмоций. И теперь он так трусит, что обезумел и слетел с копыт.

Бессмысленно пытаться раскапывать бесконечную тему: легко ли убивать? Сам этот глагол всю жизнь приводил меня в трепет, стоило представить, что подобное проделывают со мной. Но, прости, мужик, мне нынче не до сантиментов. Я бы и тебя не тронула: нагадил, да и бог с тобой, лишь бы мои мальчики вернулись. Тебе бы заползти в уголок, дождаться, пока я не слиняю из города, а ты полез на рожон.

– Ты, – ткнула я пальцем в брызжущего слюной командира. – Ты тот сотник, который вместе с Акунфаром напал на моих людей. И ты знал об аттестате тана.

Этот закрутившийся в воздухе меч, этот рёв, этот вихрь оскорблений, разлетевшихся по кабаку – чистый вертолёт на взлёте! Гнев, страх – исключительно подходящие эмоции для вторжения. Мужик распахнут, как небо, на все стороны – я не залезла в его башку воровски, а вошла в полный рост. Даже не представляла, что такой солидный, такой крупный мужчина может так жалобно моргать. Так поникнуть передо мной, словно монашка, подпольно познавшая сладость секса и немедленную горечь разоблачения. Он горбился, катая затравленный взгляд промеж ног отхлынувших гвардейцев. И каялся безостановочно. Что да, что знал, что его заставили, что Акунфар – мразь, а он жертва. Скучно и тяжеловато терпеть такую гнусность достаточно долго. А потому я передумала отпускать этого человечка – требовалось подстраховаться от его возможного трусливого реванша: не желаю, чтобы мне ударили в спину. И я взялась за старое.