Реплики 2020. Статьи, эссе, интервью

Широкой публике Рашид Амиру – университетский ученый – неизвестен, но его часто недооценивали и коллеги, что неудивительно, учитывая его демонстративное стремление держаться в стороне от остальных и, скажем прямо, кричащее превосходство его работ над их публикациями, как правило пребывающими в диапазоне между остаточным левачеством (в размышлениях о туристическом “неоколониализме”) и лицемерным экологизмом, оплакивающим утраченную аутентичность туземных народов (от Сегалена[69] до “Гида путешественника” – вот примерный уровень). В отличие от своих унылых коллег он знал, что испорченные цивилизацией туземные народы нередко спят и видят, как бы приобщиться к западному образу жизни, к которому они и без того стремились, и совсем не обязательно горят желанием сидеть, как он пишет, “под домашним этноарестом”. Иногда он со мной откровенничал, но в его признаниях не было горечи; свой относительный остракизм он воспринимал не без юмора. Он знал, что престиж, сопровождающий яркую академическую или медийную карьеру его коллег, скорее всего, лопнет, тогда как его – университетского профессора – практически нельзя “уволить”. Верно, молча соглашался с ним я, потому что это статус. Во Франции еще существует понятие статуса, позволяющее свободно мыслящему человеку самовыражаться. Это поразительно, но это хорошо.

Мне не хватает наших разговоров. Кто еще расскажет мне о всяких курьезах, например поделится удивительной историей об одной деревушке в департаменте Вар, жителям которой (по большей части пенсионерам) муниципальные власти платят небольшую мзду за то, чтобы они выходили гулять, пить в кафе пастис и играть в петанк ровно в те часы, когда подъезжают автобусы с туристами? Иными словами, им платят за то, чтобы они вели привычный образ жизни.

Тексты, завершающие сборник, с особенной ясностью показывают – по крайней мере, необычным выбором цитируемых авторов (Винникотт, Мюре) – невозможность осмыслить в существующих социологических категориях новые, “постмодернистские” формы туристической индустрии. Эти тексты с очевидностью предполагают написание более масштабного сочинения. Он о нем думал, и думал даже слишком много, – лучше бы, мысленно возмущаюсь я, уделил чуть больше внимания своему раку (все‐таки трудно удержаться от злости при мысли, что, спохватись он пораньше, его наверняка вылечили бы). Эти тексты дают нам лишь самое общее представление, и все, что мы можем, – это осознать масштаб поставленной задачи. После публикации “Образного мира туризма” туристическая индустрия пережила удивительные превращения и больше, чем какая‐либо другая, способствовала изменению облика многих стран, в том числе Франции. Теперь, когда он умер, кто сумеет так же хорошо рассказать нам об этом?

Беседа с Фредериком Бегбедером [70]

Фредерик Бегбедер. Значит, это официальное заявление? Ты напечатаешь новый роман в следующем году?

Мишель Уэльбек. Э-э-э… Да. Но название я тебе не скажу. Тереза настаивает на эксклюзивности.

Ф.Б. В добрый час! Делаю вывод, что ты остаешься во “Фламмарионе”. (Ведь Тереза Кремизи возглавляет это издательство.)

М.У. Фредерик, для начала мне хотелось бы поговорить о тебе. Ты написал несколько книг, некоторые из них – хорошие, другие – нет. Но ты на протяжении довольно длительного времени, несомненно, лучший литературный критик. Поэтому я тебя боюсь!

Ф.Б. Ха-ха! Ты согласился на этот ужин, чтобы меня умаслить?

М.У. Ну… Я серьезно. Ты – критик, которого я боюсь больше всего.

Ф.Б. Нет, Мишель, ты согласился прийти на ужин ко мне домой потому, что в ресторане нельзя курить. (Смеется.)

М.У. Доминик Вуане[71] утверждает, что наибольшую опасность для детей представляет курение в квартире. Вот увидишь, скоро нам запретят курить даже у себя дома! Когда я пишу, мое потребление сигарет значительно возрастает. На настоящий момент я выкуриваю по четыре пачки в день. Не думаю, что я смог бы писать без никотина. Вот почему сейчас я не в состоянии курить меньше.

Ф.Б. Мы можем поговорить о твоих проблемах с зубами? Твоя внешность из‐за этого немного изменилась. В прошлый раз, когда ты ужинал у меня… Прости, что делюсь подробностями твоей частной жизни, но… Короче, ты забыл здесь, на этом столе, свой протез и поехал на Берлинский фестиваль без зубов! На фото тебя не узнать. Скажешь, тебе на это плевать?

М.У. Ну… Ну да, если честно, в общем и целом плевать. (Смеется.)

Ф.Б. Но со здоровьем у тебя все в порядке?

М.У. Э-э… Нет. Но я думаю, что, когда я закончу этот роман, я все же постараюсь курить меньше. Зато с алкоголем никаких проблем. Разве что таксисты… Каждый второй мне говорит: “Нет, вас не повезу! Вы мне всю машину заблюете!”

Ф.Б. А может, твоя физическая эволюция – это расчетливая попытка вырядиться во что‐то вроде Поля Леото?[72]

М.У. Ничего подобного. Вообще не вижу никакого сходства. Меня иногда сравнивают с Генсбуром, но я вижу в этом что‐то обидное, потому что предпочитаю Польнареффа или Джо Дассена.