Репортёр

— Почему пули не летят в тех, кто начинает войны? Почему от них страдают и гибнут ни в чем невинные люди? Где справедливость? И есть ли она вообще?

Алексей нагнулся к самой земле и прошептал, обращаясь к ней, словно живой:

— Прости меня, моя земля… Прости, что я вернулся к тебе со своими ранами. Ты сама вся в крови и ранах. Прости… Я тебе не враг и не оккупант. Мне никто не запретит любить тебя так же сильно и преданно, как и те, кто за тебя отдал жизнь. Я тоже многого не понимаю. И не принимаю. Прости меня, моя земля… Мне дано только одно право: любить тебя. Любить, пока живу. А потом уйти с этой любовью под свой могильный крест… Осталась только любовь. И память. Все остальное забрала эта проклятая война…

Его душа, разорвавшись на тысячи мелких кусочков, летела над землей, из которой была взята, призвана в эту жизнь, став плотью, вместе с прахом, в который она — эта родная ему земля, затерянная во времени и пространстве — теперь была превращена войной.

Алексей все так же что-то шептал, нагнувшись к земле, и плакал — беззвучно, но безутешно и горько….

Слушая эти слова посреди зловещей тишины, царившей над погребенным поселком, Марта почувствовала, что сейчас закричит от охватившего ее отчаяния и горя. Не заплачет, а именно закричит, воздев руки к небу, где живет Тот, Кто, по ее мнению, не должен был допустить этой трагедии. Если Бог есть, почему Он глух и слеп к слезам Своих людей? Ей захотелось кричать, выть к небу, чтобы ее вопли услышали и взглянули на эту исстрадавшуюся, израненную, изувеченную землю.

Она со злобой швырнула зажатые в ладони стреляные гильзы и опустилась на колени перед Алексеем. Она понимала, чувствовала, что нет слов, способных утолить, утешить его боль и страдания. Марта плакала вместе с ним, ощущая себя такой же распятой на этой земле, такой же изуродованной гусеницами грохотавших здесь танков, такой же уничтоженной, раздавленной, кровоточащей, как и душа Алексея. Как и сама эта земля…

Кто-то сзади тронул ее за плечо. От неожиданности Марта вздрогнула и… проснулась.

Несколько минут она лежала, не шевелясь, снова не веря, что все только что виденное и пережитое ею было сном. Ей по-прежнему хотелось плакать, рыдать, склонившись вместе со своим другом к чужой, незнакомой ей земле, обезображенной войной.

Наконец, она встала и тихонько, на цыпочках, подошла к спящему Алексею. Было далеко за полночь. Отблеск фонарей в парке смешивался с тихим светом луны, падая через задернутые шторы на пол и стены. Чуть отодвинув их, Марта стала смотреть в окно, наслаждаясь ночной тишиной, спокойствием, умиротворением, понемногу успокаиваясь сама от пережитого потрясения.

— Почему ты не спишь? — вдруг услышала она тихий голос Алексея.

Ничего не ответив, Марта подошла к нему и присела на краешек постели.

— Почему ты не спишь? — повторил он, взяв ее за руку.

И только сейчас Марта заметила блеск на его щеках. Алексей плакал…

Снова не говоря ни слова, Марта легла рядом, прижавшись к нему.

— Почему ты дрожишь? — все так же тихо спросил он, обняв ее за плечи. — Тебе холодно?

Марта прижалась к Алексею еще ближе.

— Мне страшно.., — прошептала она.

— Ты боишься темноты? — Марта почувствовала, как Алексей улыбнулся, прижимая ее к себе. — А ведь уже не маленькая.

— Я боюсь… войны…

— Какой войны? — Алексей снова улыбнулся. — Тебе опять что-то приснилось?

— Нет, — прошептала Марта, — я видела войну… Там… Откуда ты… Как страшно!..

Алексей хотел сказать еще что-то, чтобы успокоить Марту, но та повернулась к нему и провела своей ладонью по его мокрым щекам.

— Обещаю, что утром побреюсь, — он хотел отшутиться, чтобы не говорить о том, что так волновало Марту. Но та все гладила и гладила его по щекам, шепча одно-единственное слово:

— Альйоша…

Алексей чувствовал биение ее сердца — учащенное, как при только что пережитом страхе.

Постепенно она начала успокаиваться. А потом, обняв Алексея, тихо уснула.

Когда они проснулись, Марта отдала Алексею всю силу своей нежности и женской ласки, чувствуя, что больше ничем не сможет прикоснуться к его оголенной страданиями душе…

15

Эта ночь окончательно сблизила Марту и Алексея. Все, что их разделяло до этого — неприязнь, недоверие, стеснительность — исчезло. Марцелы по-прежнему не было дома, она продолжала проводить время в кругу своих друзей и знакомых, поэтому Марта неотлучно находилась рядом с человеком, так неожиданно и странно наполнившим ее жизнь совершенно новыми чувствами, переживаниями и мыслями. Доктор Недамански, в очередной раз приехавший осмотреть Алексея, с удовлетворением констатировал заметное улучшение его самочувствия.

— Жалко будет расставаться с таким пациентом, — пошутил он. — Когда теперь увидимся? Ведь вы не забудете нас?

— Конечно, доктор, — улыбнулся в ответ Алексей, взглянув на Марту.