Репортёр

— Кстати, сестра Ковачова сказала мне, что вы собираетесь провести уикенд за городом. Думаю, что эта прогулка пойдет вам только на пользу. Разумеется, если не будет никаких новых приключений. Свежий воздух, природа… У нас красиво. Моравия[33] — это особый край. Так что поезжайте. Не будем спешить расставаться с вами. Так, пани Марта?

Тень смущения, пробежавшая по лицу Марты, не утаилась от доктора.

— Ну, конечно, не навсегда, — он поспешил успокоить ее, чувствуя уже некую особую привязанность Марты к Алексею. — Мы, чехи, в таких случаях говорим не «s bohem», а «na shledanou», то есть не «прощайте», а «до свидания». Кроме того, как раз вот с таких историй часто начинается большая дружба. Мне такие случаи известны. Причем, не из врачебной практики.

Выйдя проводить доктора, Марта больше ни о чем не стала его расспрашивать.

— Думаю, еще несколько дней — и ваш друг сможет спокойно обойтись без нашей помощи, доктор Недамански пожал ей руку, стоя возле своей «Шкоды». — А дальше…

Он взглянул на Марту, не выпуская руки.

— А дальше, милая Марта, диагноз ставят не врачи. Дальше вы должны понять своего друга сами. Понять, чем помочь ему. Это уже за гранью моей скромной компетенции хирурга. Человеческие отношения — настолько тонкая и деликатная материя, что со скальпелем туда не полезешь. Теперь нужно слушать свое сердце, оно все подскажет. И не обманет. Поверьте мне, вашему старому другу.

Возвратившись, Марта подошла к Алексею и присела рядом.

— Доктор говорит, что через несколько дней ты сможешь быть свободен.

— Я и так вполне свободен, — улыбнулся Алексей, глядя на озабоченную Марту.

— Ты понимаешь, о чем я. Ты сможешь встать и…

Она замолчала. Алексей понимал, что она хотела сказать. Он взял ее за руку, притянул к себе и нежно поцеловал.

— У меня такая работа, что я не могу сидеть на месте. Я — репортер, а репортер — это как волк, которого ноги кормят.

— Но даже волк имеет свой дом, свою семью, — прошептала Марта, чуть не плача. — Неужели тебе не хочется того же? Работа, работа… Я уже слышала это. Что у тебя есть, кроме твоей работы?

Алексей погладил Марту по голове.

— Ты молодая, красивая, живешь в такой же красивой стране… Зачем я тебе? Чтобы твои друзья смеялись? Скажут, ну и нашла себе «сокровище»! Долго, видать, искала, пока не нашла такое «счастье». Мы же с тобой не Отелло с Дездемоной? «Она его за муки полюбила, а он ее — за состраданье к ним»! Правда?

И рассмеялся, обняв Марту.

— Мне все равно, что будут говорить или думать другие, — она всхлипнула, не удержавшись от слез. — Неужели ты сможешь уйти? Вот так встать — и уйти… после всего…

— Зачем я тебе? — он все гладил ее. — Чужой, из далекой страны, побитый… Я даже не понимаю вашего языка. Помнишь, как ты пыталась объяснить мне, что такое «горький чай» и «черствый хлеб»? Помнишь?

Алексей засмеялся, а Марта расплакалась, держа его руку.

— Я все помню, — сквозь слезы сказала она. — Все… Я всегда была рядом с тобой. Только ты не замечал. Не видел. Или забыл. Но я всегда была рядом. Даже там, где… Где было страшно… И все помню…

— Что тебе мешает начать новую жизнь? — немного успокоившись, спросила Марта. — Я не могу понять. У каждого из нас есть свое прошлое. Но надо жить сегодня, думать о том, что будет завтра. Разве не так? Что в этом плохого?

— Может, ты и права, — задумчиво ответил Алексей. — Наверное, я действительно застрял в своем прошлом. Стал калекой, вот как сейчас, когда не могу встать с постели. Но прошлое для меня — это моя точка опоры в нынешней жизни. Понимаешь? Моя опора. Потому что ни на что больше я не могу опереться. Это, если хочешь, мой способ выжить, остаться самим собой…

— Альйоша, зачем так сложно? Я помогу тебе жить по-другому. Ты будешь счастлив. Мы будем счастливы…

Он нежно обнял Марту.

— Я везде буду чужим… Конечно, можно жить, к чему-то приспособиться. Многие так и живут. Это их выбор. Этих людей нам нельзя судить. Значит, прошлое не имеет на них большого влияния. Оно не тяготит их, и они по-своему счастливы. Стряхнули с себя все неприятные воспоминания — и живут. Им так легче, и слава Богу. Зачем вспоминать то, что было? Прошлое действительно не вернешь. Но я не настолько рационален, чтобы подчинить свою память, приказать ей, заставить ее забыть свою родину и распахнуть для новой. Мое сердце похоронено там… Поэтому я везде буду чужим…

— А любовь ты можешь пустить в свое сердце? — тихо спросила Марта.

— Не понял, — не сразу отреагировал Алексей.

— Ты говоришь, что не можешь пустить в свое сердце новую родину. А любовь? Ее можешь пустить?

Алексей усмехнулся:

— Ты веришь в любовь?

— А ты нет? — Марта прижалась к нему.

— Я первый спросил.

— Вот первым и ответь.

Алексей задумался.

— Не то что не верю… Просто я, наверное, не знаю, что это такое. Любовь — это дар, особый дар, который дается человеку. А я, видать, его не достоин. Ни я по-настоящему никого не любил, ни меня. Хотя…

Он замолчал, задумавшись.

— Что ты хотел сказать? — тихо спросила Марта.

— Наверное, она все-таки есть.

— Далеко? — Марта уткнулась ему в плечо, пряча улыбку.