Репортёр

И, уже не оборачиваясь, бросились в бушующий огонь. К их удивлению, в коридоре пламени почти не было – здесь уже выгорело почти все. Зато в конце коридора, где была лестница наверх, огонь еще полыхал в полную силу. Остановив своего друга, Аслан первым рванул по пылающей лестнице, Алексей – за ним. Они не слышали, как во дворе уже начали разворачиваться прибывшие пожарные машины, вокруг них сновали люди в специальных комбинезонах и респираторах, готовые вступить в схватку с огнем. А возле них бегала Марта, умоляя быстрее идти на помощь друзьям.

Аслан и Алексей были уже почти наверху, когда и без того шаткая лестница вдруг проломилась – и они оба упали вниз, погребенные рухнувшими на них перекрытиями и остатками самой лестницы, охваченными пламенем…

Когда их вынесли наружу – обгоревших, не подававших признаков жизни, Марта уже не была в силах ни кричать, ни звать на помощь, ни плакать. Она молча опустилась перед друзьями, сразу узнав в одном из обгоревших тел Алексея. Она увидела его руку – безжизненную, лежавшую на мокрых осенних листьях. Мальчишку, за которым друзья бросились в дом, не было нужды спасать: он выпрыгнул из окна, от страха убежал в лес, а сейчас стоял рядом, вместе с другими глядя на незнакомцев, рисковавших ради него жизнью.

– Zimne, Альйша.., – прошептала Марта. – Не можна лежать… Ты будешь болеть… Zimne…

Она взглянула на часы, висевшие на запястье: они шли, бесстрастно отсчитывая время, которое для этих двух друзей, возможно, уже остановилось. Марта попыталась вспомнить, где уже видела эту руку и эти японские часы – подарок, которым Алексей сильно дорожил. Она напрягла память – и в ней вдруг ожила страшная картина: закрытый со всех сторон двор, цинковые гробы, солдатская печка, на ней закипает алюминиевый чайник, а из топки торчит ручка огромного паяльника… Под навесом лежали тела, укрытые блестящей фольгой, пронумерованные и готовые лечь в ящики, аккуратно штабелированные тут же, во дворе… Из-под одной фольги выглядывала рука – такая же черная, безжизненная, с теми же японскими часами.

Марта подняла глаза к небу, готовая закричать: «Боже, где Ты? Если Ты есть, почему ничего не видишь?».

Но в это мгновение ей показалось – нет, она твердо почувствовала, – что Тот, к Кому она обратила свой взор и мольбы, слышит ее и знает, о чем она хотела просить. Марта лишь слабо застонала и, прижав руку Алексея, упала рядом на ту же холодную землю, лишившись чувств…

21

…Марта лежала, раскинув руки и не в силах отвести взгляда от бездонной синевы, раскинувшей над ней бескрайний шатер. Трава была настолько густой, высокой и мягкой, что Марта буквально утопала в ней, а душистый, пряный запах кружил голову. Все вокруг было наполнено жизнью и гармонией: от облаков, величественным караваном проплывавших куда-то на юг, орлов, круживших над седыми вершинами гор, до пчел и мотыльков, сновавших от цветка к цветку, собирая сладкий нектар.

Она прищурила глаза – и солнце сразу рассыпалось на сотни веселых пляшущих искорок. Марта тихо засмеялась, радуясь этой совершенной гармонии и девственной природе. Она ощущала, как все ее тело, каждая клеточка наполнялись светлой энергией, излучаемой всем, что ее окружало: древними каменными башнями, журчавшей внизу речкой, горным разнотравьем, могучими валунами, оторвавшимися когда-то от таких же величественных и могучих скал. Среди этой красы и величия мысли и чувства тоже обретали умиротворение, покой и гармонию.

– А–а–а–а.., – тихо протянула Марта, наслаждаясь чистотой вырвавшегося из ее грудей звука.

Она снова прикрыла глаза, играясь искорками, теперь рассыпавшимися в уголку глаза от нежданно накатившейся слезы. Ей захотелось теперь крикнуть в полный голос, чтобы услышать себя же в многократном эхе, но вместо этого снова протянула тихое и мелодичное:

– А–а–а–а…

Марта сладко потянулась и легла на бок. Ей не хотелось ни о чем думать, а лишь наслаждаться и наслаждаться этой гармонией: слушать музыку ветра, щебетание неведомых птиц, жужжание пчел, вдыхать горные ароматы…

Но вдруг в этой чарующей музыке она услышала детский голосок. Даже не голосок, а пение – без слов, словно мурлыканье какой-то радостной и веселой мелодии, разбавленной таким же мелодичным, звонким детским смехом. Марта приподнялась и удивленно посмотрела вокруг, пытаясь понять, откуда ей все это могло почудиться. И тут она увидела девчушку лет четырех, с огромным букетом полевых цветов вприпрыжку сбегающую с крутого горного склона, на вершине которого стояла древняя полуразрушенная башня, к самой Марте.

– Вот ты где, вот ты где! – радостно засмеялась и заплясала девчушка, тоже увидев Марту. И тут же подбежала к ней, упав рядом в траву и крепко прижавшись.

– Вот ты где, – теперь прошептала она на самое ухо Марте. И нежно поцеловала ее в щеку.

Марта не знала, что говорить, как реагировать и вообще что делать. Она погладила незнакомую девочку в легком летнем сарафанчике по головке и тоже ответила нежным поцелуем.