Репутация плохой девочки

– Она старается, Куп.

– Ты жалок. – Кажется, будто эти слова сидели у него в глотке лет двадцать. – Стоило забыть о своих проблемах с мамочкой, когда ты перестал спать с ночником.

– Куп, не я один схожу с ума при упоминании о ней.

– Посмотри, что ты творишь. – Он приближается ко мне, и я делаю еще один шаг назад, только потому, что недавно хвалился Джен своей сдержанностью. – Одна вечно пьяная бездельница бросает тебя, и ты тут же влюбляешься в другую. Чувак, ты не сможешь рассчитывать ни на одну из них, никогда не сможешь.

У меня руки чешутся врезать Куперу по физиономии. Он может говорить о нашей матери все, что хочет. Он заслуженно испытывает к ней гнев. Но никто не смеет так говорить о Джен, пока я рядом.

– Поскольку мы братья, я притворюсь, будто не слышал этого, – шиплю я, мой голос напряжен от сдержанности. – Но если ты чувствуешь, что у тебя во рту слишком много зубов, давай, попробуй, скажи это дерьмо еще раз.

– Эй, эй. – Мак вклинивается между нами и умудряется отвести Купа на пару шагов назад, хотя его взгляд все еще подсказывает мне, что он обдумывает мое предложение. – Вы оба должны сбавить обороты. – Она кладет обе руки Куперу на грудь, пока он не опускает на нее взгляд. Несколько вдохов спустя Мак завладевает его вниманием. – Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но, может, Эван заслуживает презумпцию невиновности?

– Мы пробовали это в прошлый раз. – Он переводит взгляд на меня. – И чем это закончилось?

– Ладно, – тихо говорит Маккензи. – Но сейчас совсем другое дело. Если Эван говорит, что Шелли прилагает усилия, почему бы ему не поверить? Ты мог бы пойти и посмотреть сам, если захочешь с ней встретиться.

Куп отстраняется от Мак.

– Да пошли вы. Оба. То, что вы сговариваетесь, даже в обычной ситуации совсем не круто, но насчет этой темы… – Купер награждает Мак испепеляющим взглядом. – Не лезь не в свое дело.

С этими словами он стремительно уходит в направлении к дому.

К сожалению, это не первый раз, когда Купер теряет хладнокровие из-за Шелли, и вряд ли последний. У Мак больше опыта в его истериках, чем следовало бы. То есть ее это не смущает.

– Я поработаю над ним, – она грустно улыбается, прежде чем пойти за ним.

Что ж. Кровь никто не пролил. В данных обстоятельствах это можно назвать успехом.

Однако я не возлагаю особых надежд на обещание Мак. Купер обжигался слишком много раз, поэтому я не могу сказать, что его реакция безосновательна. В истории нашей семьи Шелли совершила больше зла, чем добра, худшее из этого выпало на долю Купа, поскольку именно он всегда пытался защитить меня от ее выходок. Он со своим самопровозглашенным комплексом старшего брата, – хотя родился всего на три минуты раньше, – всегда настаивал на том, что это его работа – ограждать меня от ужасающей правды: что наша мать в лучшем случае ненадежна, а в худшем – совершенно потеряна.

Так что я понимаю. Ведь теперь мне кажется, будто я предал его, бросил ему в лицо все наши братские чувства, лишь бы встать на ее сторону. Но дело в том, что, хотя он давным-давно исчерпал свою терпимость по отношению к ней, у меня еще кое-что осталось. И я должен верить, что люди могут измениться. Мне нужно в это верить.

Иначе какого черта я делаю со своей жизнью?

Глава двадцать седьмая

Женевьева

Трина – та еще штучка. Мы познакомились в конце шестого класса и быстро подружились. Ей так же, как и мне, нравилось прогуливать уроки и курить сигареты на бейсбольной площадке, поэтому на самом деле наши пути неизбежно пересеклись бы. И хотя у меня больше хороших воспоминаний о Трине, нежели плохих, я все равно нервничаю, когда вхожу в бар, чтобы встретиться с ней. Даже в детстве в ней всегда было что-то заразительное. Словно ей было так весело, что и ты хотел быть в курсе всего, что она затевала. Это вызывало ненасытное и манящее чувство.

Хотя Эван прав. Если я смогу пережить искушения Трины, то определенно исцелюсь.

– Черт подери, Джен.

Пробираясь между переполненными высокими столиками, я оборачиваюсь на знакомый голос. Трина сидит за столиком у стены, перед ней пустой хайбол[42] и бутылка пива. Она вскакивает на ноги и крепко обнимает меня.

– Я надеялась, ты стала страшненькой с тех пор, как я видела тебя в последний раз, – она убирает мои волосы с плеча. – Почему по такому случаю у тебя не появились какие-нибудь гадкие прыщи?

– Виновата, – смеюсь я.

– Садись, шлюшка. – Она заглядывает мне через плечо и машет рукой, подзывая официантку. – Давай по штрафной. Чем, черт возьми, ты занималась?

Мы толком не разговаривали после того, как я покинула Авалон-Бэй. Как и в случае с большинством жителей этого города, я уехала не попрощавшись. Если не считать нескольких сообщений, я держалась на расстоянии, даже отписалась от ее социальных сетей, чтобы не поддаваться соблазну примкнуть к ее подвигам.

– В общем, скоро я приступаю к новой работе. Девушка Купера вновь открывает отель «Маяк». Я там новый менеджер.