Reset

— Не углубляясь в научную терминологию, да. Высотки, вода и дно под ними, пляж и полтора километра земли — все перечисленное, включая граждан трех государств, расщепится, преобразовавшись в иную материю. Само собой, сооружения городов за пределами круга, возведенные нашей жизнью, не сохранятся до времени следующей формы жизни. Мне рассказать о перезапуске жизненного цикла?

Люди по достоинству оценили мою шутку. Я довольно улыбнулся.

— Не крадите у нас работу, мистер Уоксон! — с наигранной обидой выкрикивает худощавый мужчина-воспитатель, приобнимая за плечи свою коллегу. По толпе проносится очередная волна смеха. Я расплываюсь в отчасти натянутой, отчасти благодарной улыбке.

Решив закончить на благодатной ноте, я громогласно и как можно более весело произношу:

— Так начнем же праздник!

Под звуки живой игры на древне-исторических инструментах я спускаюсь со сцены и с облегчением выдыхаю. Уважительный кивок в сторону начальства, и я растворяюсь в толпе, которая хаотично разбредается по выставке. Солнце палит, и я вышагиваю к бару — спешу разместиться под спасительной тенью тента. По левую руку от меня, причмокивая от удовольствия, доедает нанизанную на пустой бокал апельсиновую дольку Ивлин.

— Неплохая речь для того, кто утром называл меня Ивой. — Мой друг разобрался с мякотью и принялся за кожуру. Он никогда не оставляет дело незаконченным.

— Мне было для кого стараться. — Я решаю пойти ва-банк и разить Ивлина тем, против чего его добродушная морда не устоит.

— Ой, и для кого же? — Ив не сдал позиций и приготовился контратаковать любой репликой.

— Для женщин.

Это произношу не я. Справа от меня скрипит дощатый настил, и пустой барный стул занимает вечерняя незнакомка. Моему мозгу требуется пара секунд, чтобы опознать ее, и я в замешательстве сгоняю со своих губ полуулыбку, появившуюся как предвестник чего-то незапланированного. Мне не нужно видеть Ивлина, чтобы знать, какое у него сейчас лицо: в глазах его наверняка пляшут шальные огни в унисон пуговицам его рубахи.

— Уильям у нас такой. — Голос Ива искрится пьянящей иронией. Ему сегодня везет. — Дамский угодник.

— Неквалифицированный. — Добавляет она и заказывает воду без газа.

Сегодня в ее образе ни намека на расслабленность и незатейливость. Волосы собраны и заколоты на офисный манер. При свете дня они отливают охрой. На ней строгий деловой белый костюм, идеально сидящий на острых плечах пиджак и прямые брюки. Я не решусь опустить взгляд на ее ноги, но сегодня на них наверняка сандалии или туфли. Я знаю, что Ивлин догадался, что должен деликатно оставить нас. Я знаю, что он не сделает этого, пока не будет удовлетворено его любопытство.

— Вы ясно дали понять, что не заинтересованы в посещении панорамы. — Спокойно заметил я. Я, наконец, понял, что меня нахальным образом вытеснили из беседы, и пришло время вернуться в строй. — Но вот вы здесь.

— Куратору положено присутствовать на его мероприятии.

— О, так вы Мария, куратор вторника? Очарован вашей организацией. — Ив беззастенчиво протянул ей руку, дразня, прямо перед моим носом. Я выкатил глаза от удивления: откуда ему всё это известно?

— Лестный отзыв, учитывая, что вы успели оценить пока только бар.

— И этого уже достаточно.

Ивлин парирует легко, вызывая у женщины акценты игривой улыбки на губах. Я незаметно прочищаю горло. И не подумал бы, что буду завидовать своему другу Ивлину хоть в чем-то, но, оказывается, что мне просто никогда не доводилось видеть его в деле. Он козырял мастерством вести непринужденную беседу с незнакомым человеком, мало того — с незнакомой женщиной, и я невольно восхитился его скрытым талантом.

— Интересный у вас товарищ. — Мария снисходительно передает мне право подать голос.

— Прошу вас, просто Ивлин. — Ив вырывает у меня возможность, словно пес, выхвативший тарелку фрисби.

— В таком случае, опустим формальности, Ивлин.

Мария поднимает свой стакан на старомодный манер, салютуя им Иву. Так раньше делали во времена застолья. Иногда люди произносили какую-то речь, а затем соединяли свои стаканы в ритуальном соитии эмоций и мнений.

Ивлин интуитивно кивнул, но даже не дотронулся до своего. Я никогда не рассказывал ему эту байку из архивов. Тем удивительнее была осведомленность Марии.

Мария. Мои губы рисовали ее имя, но произнести его казалось мне странным — никак не получалось органично вплести его в обращение. Поставить его в конец предложения? Или начать с него? Как будто это что-то поменяет бесповоротно.

— Вам повезло, что тот воспитатель подхватил вашу шутку. — Мария не дает неловкому молчанию, сковавшему меня, загустить общий разговор. Я смотрю ей в глаза и гадаю, чем она еще заденет меня. — Она была слишком тонкой.

Ивлин коротко посмеялся и дважды хлопнул меня по плечу. Я потупился, но улыбнулся. Чувство юмора — это ахиллесова пята ученых. Интересно, она поняла это из нашего короткого вечернего случайного рандеву или же жалит по наитию?

— Что еще входит в обязанности куратора? — Пытаюсь перевести разговор в безопасное русло. Мария великодушно позволяет этому случиться.