Решающий поединок

— Вы дальше слушайте, — перебивает его Мазур. — Ведь что он делал? Подпилит ножки у кресел в первом ряду партера ночью, когда в цирке никого нет. На следующий вечер ему со мною бороться. Он меня и просит: «Слушай, Сашко! Я тебя на «обратный пояс» возьму, а ты тикай с арены вот сюда да хватай это кресло. Держи его». «А зачем тебе это?» — спрашиваю. «Думка есть секретная». — «Коли не хочешь говорить, сам кресло и тяни». Он крутит, вертит и выкладывает свой секрет. Ну, наш черед бороться. Он берет меня сзади. Я тикать, как лошадь, на четвереньках, а в первом ряду дамы напудрены, с букетами, офицеры сидят с детьми. Я одну молодку с креслом тем самым хватаю. Визг, хохот. Он меня тащит. Я не пускаю. Тогда он как рванет, а весь ряд как хрустнет! Прибегает директор. Хочет что-то сказать и не может, только руками машет. Галерка топает: «Ай да дядьки. Они весь цирк разнесут. Им не бороться нужно, а руками подковы ломать». Директор хотел нас турнуть с арены, а народ требует: «Пускай борются. Может, еще что сломают». На завтра весь цирк полон. Из зала кричат: «Дайте Недайводе да Сашко снова бороться».

— А про Шепетовку, про Шепетовку, — напоминает Сергей Андреевич.

Я уже слышал про этот случай. Он был коронным номером маленьких профессиональных трупп и всегда принимался в периферийных городишках на «ура».

Для придания интереса чемпионату в город за пару месяцев засылался один из борцов-профессионалов. Он устраивался грузчиком, подряжался в плотничью артель или становился извозчиком.

— …Я салом на базаре торговал, — басил Мазур, — все тебя видят, всех за неделю узнаешь…

Борцы входили в круг трудового люда, становились своими. Приезжал к этому моменту в городишко цирк. Борьбу ждали с нетерпением, она обычно полностью занимала второе отделение циркового представления. Велись поединки. Один за другим на арену выходили увешанные жетонами борцы. Наконец арбитр, одетый под! «дядю Ваню», обращался к зрителям:

— Кто из почтеннейшей публики желает выйти на ковер и сразиться с нашим мастером французской борьбы Плясулей?..

— Александр Григорьевич, на тон ниже — турбазу разбудите, — взмолился Преображенский. — Может, хватит, ребятам спать ведь пора? — Услышав в ответ дружное «не-е», Сергей Андреевич просит: — Тогда, окна закройте, а то действительно разбудим отдыхающих. — Ну сразу, конечно, никто не выходил, — продолжал Мазур.

Действительно, соглашаюсь мысленно с ним я. Уж больно устрашающе выглядели заезжие гастролеры. Но все же галерка выдвигала из своей среды смельчака. Им оказывался грузчик-возчик артельный. Свой, «доморощенный», при случае свою силу показывал не раз. Выходец из народа конфузливо появлялся на арене. Никак не мог приладить спортивный костюм. То ботинки не по размеру ему давали, и он, как клоун, спотыкался, тем борцовское трико такого размера на него надевали, что оно под коленками болталось. Наконец форма пригнана, и поединок начинался. К всеобщей радости, грузчик выигрывал, но судья жульничал и победителем объявлял мастера французской борьбы.

— Что делалось в цирке, представить невозможно, — вел дальше неторопливый рассказ Мазур. И хотя говорил он это спокойно, мы представляли, что могло твориться в шапито. — Шпрехшталмейстер успокоил людей, а затем и говорит им: «Идя навстречу желанию уважаемых граждан, встреча завтра повторится». Снова раздается свист, гвалт, но уже одобрительный.

Да, представить можно, как назавтра штурмовалась в городишке касса шапито. Билеты продавались втридорога. Все, наверное, только и ждали той обещанной встречи, жаждали увидеть, как будет наказана несправедливость. А такого типа заманивания у циркачей были еще хитрее. Поединок заканчивался вничью. Рассерженный тем, что ему, асу, не удалось совладать с каким-то безвестным артельщиком, чемпион, покидая ковер, осыпал соперника обидными словами и угрозами: мол, он в следующий раз рассчитается с негодяем. А галерка кричала: «Не бойсь, Петро! Ты ему сам всыплешь! Пусть знает наших!»

— А если выйдет настоящий силач, а не подсадная утка? — перебивает Мазура Саша Медведь.

— То другое дело. Для этого у каждой труппы свой Яшка был. И мне приходилось такую роль играть. С виду ты вроде слабее всех. И одолеть тебя может всякий. Только тут хитрость. Самого юркого паренька тренировали. Директор цирка заявлял: пускай этот самый силач со слабеньким Яшкой повозится, а то чемпион руки-ноги может повывертывать. Ну а Яшка свое дело туго знал. Он за это немалые деньги получал.

Беседа заходит за полночь. А я понимаю своих товарищей: борьбу, совсем недавно считавшуюся первой забавой в народе, теперь оттеснили в сторону футбол и хоккей, фигурное катание и гимнастика. А ведь вот оно было совсем недавно. То время совсем рядом. И рассказывает Александр Григорьевич самую настоящую быль, быть может, чуть-чуть приукрашивая детали или вменяя имена. Его друзья еще живы. Они нет-нет да и приходят к нам посмотреть на соревнования.