Решимость: почти святой Брайан

– Но лучше рано, правда ведь? Я найду их и…

– Не стоит.

– Почему?

– Знаешь, чем отличаются титулованные крылатые и фиты от нижестоящих?

– Деньгами и правами. Есть право отстаивать свои интересы перед лицом императора словесно и есть право на дуэль.

– Это основное. Рэйн объяснял мне, что нижестоящие никогда не решают дела дуэлью. Они решают дела иначе. Их методы совершенно унизительны для титулованных. Они вообще-то и для самих нижестоящих унизительны. Но только вот они вынуждены это терпеть в угоду решению вопроса, а титулованные унижения не терпят. Некоторые принцы, правда, часто подчёркивают, что они сами вышли из низов, но это уже другое дело.

– Но причём здесь те мальчики?

– Поскольку они не титулованы, то они могут оскорбить тебя вместо благодарности. Они не сделают этого специально, а потому, что иначе не умеют. И поэтому с нижестоящими титулованные стараются контактировать как можно меньше. Даже титулованные священники не имеют привычки жить наравне с нижестоящими и всегда как-то отделяются, хотя, это не правильно с точки зрения абсолютного большинства проповедников.

– И что же, мне совсем нельзя помогать?

– Ты можешь делать это через церковь. Клирики всех мастей занимаются тем, что адресуют… направляют, так сказать, помощь и поддержку титулованных тем, кому это нужно сильнее, чем другим. Собственно… сама церковь приняла на себя обязанность помогать бедным. Благодаря этому мы даже поддерживаем в бедняках веру в Единого.

– То есть?

– Священники много знают о том, как и чем живёт их паства и чаще всего прямо-таки предвидят их беды и потери. Они всегда знают, какой семье нужно купить ботинки детям, а какой и еды-то не хватает. Бедные видят в этом проявление Божьей милости и святости клира.

– Я не знал об этом, – Фэр ненадолго опустил голову, затем повернулся к окну и выпалил: – Хочу… быть священником!..

– А Рэйн-то ставил на то, что ты захочешь в гвардию или в доспешники. Вот разочаруется-то…

– Почему отец разочаруется?

– Священники помогают бедным и посвящают этому всю жизнь, но быть сильным и смелым, владеть мечом для твоего отца важнее.

– А можно быть сильным и помогать бедным?

Её так и тянуло начать на все голоса расхваливать Брайана, но она постаралась обойти его личность вниманием:

– Можно. Но пока ещё мало кто знает, как. Сапфир говорит, что настанет день и не будет такой ужасной некрасивой бедности, как сейчас. Родится человеческая девочка Хисуи и придумает, как всем бедным стать чуточку богаче.

– Чуточку? На эту чуточку можно будет купить ботинки?

– И что ты привязался к ботинкам? Тебе же всегда говорили – некоторым есть нечего! Подари ты им ботинки, они пойдут и поменяют их на еду!

– Но можно же не есть.

– Один день – да. Другой – плохо. А на третий… живя впроголодь, как они, никогда не сможешь стать сильным. И если с других планет нападут перевёртыши, голодный, ты не сможешь отразить удар, не сможешь даже меч поднять.

– Ясно. Отец говорил похожее.

– Что говорил?

– Он говорил, что обязанность титулованных защищать планету от нашествия извне. Это потому, что мы никогда не голодаем?

– Практически – да. Но ещё потому, что вы, мальчишки, с детства тренируетесь, наращиваете силу.

– Я видел, они тоже дерутся – деревянными мечами.

– В детстве, когда играют. Ты, в отличие от них, когда вырастешь, будешь продолжать оттачивать мастерство.

– А они – нет?

– О чём это вы? – спросил, войдя, Рэйн.

– О бедных.

– М-м-м-м… – протянул Рэйн, будто бы эта тема была для него вкуснее пирога.

– Сапфир, правда, говорил, что однажды бедные станут богаче? – спросил, задрав голову, Феррон. Рэйн посмотрел на него сверху вниз:

– А ещё он говорил, что в тот же миг все богатые станут беднее.

– Почему это?

– Таков суровый закон жизни. Но не переживай – богатые станут не настолько уж беднее, чтобы не желать из-за этого бедным – богатства.

Рэйн засмеялся, обнажив клыки, островатые для обычного крылатого.

– Но я всё же хочу помогать бедным, – тихо сказал Феррон. – Если я ничего не сделаю, я буду чувствовать себя… противно. Мне уже противно от того, что я ничего не делаю.

– Совесть – есть, – весело констатировал Рэйн. – Это просто отлично!

– Отец, но, правда, что же делать? – серьёзно спрашивал мальчик. – Это выгрызет мне сердце!.. Я должен хоть какую-то малость сделать… и срочно!..

Рэйн перестал улыбаться и посмотрел Моргане в глаза, в самую глубину. Долго смотрел. Моргана не хотела ничего говорить, а Рэйн размышлял. Наконец, он решил:

– Едем на площадь возле храма святого Сентиона. Подашь каждому бедному по монетке. Это то, что мы можем сделать срочно. А если твоё сердце не остынет за пару дней, то мы придумаем что-то чуть более серьёзное.

Они уехали. Моргана снова уснула с книжкой. Рэйн разбудил её вечером, уютно устроившись рядом в её постели с двумя бокалами тореннского эйерна. Он улыбался: