Республика ученых

А спереди вот именно голая девушка; с руками! — Я стоял теперь прямо перед ней, а она, слегка склонив узкую высокую голову, улыбалась мне:?/Нос: широким основанием крепится ко лбу. Вытянутые алые губы. Шея. Плечи цвета слоновой кости, совершенно гладкие. Груди как у девочки-подростка. Узкие бедра. Длинные девичьи ноги (только с копытами: словно обутые в современные дамские сапоги).

Снова лицо (стоп: еще были у нее большие, остроконечные уши из коричневого бархата; подвижные, с настройкой на ветер). (Примерно 5,5 Рост примерно:[27] подходит)./Она терпеливо улыбалась; и хитро. Один раз облизала языком губы: он был значительно больше моего; оттого-то и ворочался, видно, с таким трудом при разговоре!)

«Как тебя зовут?» — пришло мне в голову.: «Салджа»,[28] — сказало ее лицо. И снова, с нажимом: «Ты не лесник»./Что нет, то нет. Стоял, однако, как зачарованный. (Да так оно и было!: Недаром ведь она была с хвостом.)

Зачарованно: «Какая же ты красивая!» — И я не лукавил. (От разглядывания ее грушевидных грудей у меня началась эрекция, что не смогли скрыть и широкие штаны; она покраснела, как дитя, но обрадованно.)/И мы начали упражняться в произношении наших имен! «Салджа!» — это когда она кокетливо откидывала назад свой корпус, а в ответ она тут же грациозно придвигалась ко мне, да так близко, что кончики ее грудей почти касались меня. (И я в свой черед должен был изображать уход; и тогда она сразу же говорила «Чар-ли», и я возвращался, а она стояла, трепеща от ожидания, целомудренно подхватив хвост левой рукой.)

«Проводишь меня немножко?» (Спросил с явным умыслом и значением: в ее обществе я бы чувствовал себя — по крайней мере что касается других кентавров — гораздо спокойнее! Кроме того, за болтовней я бы выведал, какие меня на самом деле подстерегают опасности в этой Полосе Гоминидов.)

Она тут же стала старательно и долго кивать: «О; с удовольствием». Она уже собиралась подогнуть передние ноги и склонить в траву свою белокурую гриву — но я галантно опередил ее и подал ей ее вещи: дротик, как у меня. Кожаная котомка, косо висевшая — от плеча с одной стороны, до бедра, с другой (а в ней фляга с питьем и мешочек с едой). Потом еще соломенная шляпа с широкими примятыми полями (ее она задвинула назад a la morbleu,[29] как флорентийку[30] прежних времен —: «шик!»).

Рядом: 6 наших ног перебирали, шурша, неглубокий мелкий песок. Тихо-тихо. Приглушенные звуки нашей беседы. Под неподвижной листвой. (До нее можно было легко дотянуться дротиком.)/Один раз мы пересекли широкую поляну с зарослями мимоз: и потом, когда мы уже снова очутились под парой деревьев на корявых, перекрученных ножках, оглянулись назад, то ясно увидели весь наш путь, отмеченный бесконечной кильватерной линией примятых перистых листьев. (И мы из-за этого улыбались друг другу. — Раз я словно невзначай положил ей свою руку на то место, где сходились девушка и газель, — пальцы зарылись и утонули в великолепной глубине жестковатой, немного топорщившейся гривы:! — она снесла все спокойно.).

О чем же беседовать с юной кентаврихой? — Лучше всего быка за рога, не так ли?/«Сколько тебе лет?» — «О, — сказала она, — у меня сегодня день рождения: 24 Gow-chromms уже». — «Gom-chromms»?; ей пришлось объяснить, что это такое, описательно: нечто кривое, что светит по ночам; всякий раз разно округлой формы (А, луна, конечно!)./И дальнейшие пояснения: в 20 лун они получают свое снаряжение (она тряхнула своим мешочком), вместе с оружием. В 40 они должны становиться матерями,/Питьевая вода? Все реки кончаются соляными болотами, известны отдельные теплые источники.

Кактусовые заросли?! Она сразу наморщила лоб и обнажила гневный оскал: «В некоторых водятся же never- never!»[31]/Моя фантазия тут же изобразила: жуки-богомолы величиной с дом, членистоногие, с зеленым хитиновым покровом? — Она поняла, что я и в самом деле не имею о них понятия; и объяснила, что предназначил мне скотина-полковник:

Never-never!: Мутационный скачок, вызванный сильным радиоактивным излучением, коротко говоря, оказался особенно действенным в смысле гексаподии.[32] То есть: возникли, и весьма многочисленные, комбинации человеческих форм, с одной стороны, и инсектов и копытных, с другой. Из всего этого сумбура единственно стабильными оказались, по-видимому, кентавры. А также эти самые never-never. (И еще третья разновидность, о которой, однако, из-за ее путаного описания я так и не смог составить себе четкого представления; но она была, по всей видимости, довольно безобидной. И, если я правильно понял, тоже с человеческим лицом?).