Республика воров

Презренные воришки, наши чувства
крадут пленительное волшебство,
нашептывая нашему рассудку,
что сцена – деревянные подмостки,
герои – прах и пыль былых веков
их славные деянья поглотила…
Но лживы их слова, не верьте им!
Представьте, пробудив воображенье,
что перед вами – благодатный край,
империя, чья мощь и власть сломили
врагов честолюбивых устремленья
и где теперь для всех законом стала
любая прихоть грозного тирана
Салерия, второго государя
под этим славным именем. Вся юность
Салерия прошла в походах ратных,
и он постиг науку убежденья
не в роскоши дворцов – на поле боя.
Его без промаха разящий меч
соседей гордых усмирял скорее,
чем речи величавые послов.
А тем, кто покоряться не желал,
он подсекал строптивые колена,
чтоб было проще головы склонять.

Монкрейн умолк, а потом, кашлянув, сказал обычным тоном:

– Вот так. Я привлек внимание зрителей, заткнул раззявленные рты, обратил блуждающие взоры на сцену, стал повитухой чудес. А теперь, когда зрители полностью в моей власти, я начинаю свой рассказ. Мы переносимся в прошлое, в эпоху Теринского престола, в царствование императора Салерия Второго – того самого, что не сиднем сидел, а всем доказал, на что способен. Вот и мы тоже докажем… ну, все мы, кроме Сильвана.

Сильван встал, небрежным жестом отбросил свою копию, которую успела поймать Дженора, и воскликнул:

– Вот это – Хор?! Да если мышь в бурю пернет, и то больше шума наделает. Отойди подальше, Монкрейн, чтобы случайной искрой моего гения тебе портки не прожгло.

Чуть раньше Локка удивила внезапная перемена в поведении Монкрейна, но теперь он просто разинул рот от изумления: этот вечно пьяный старик, раздраженный и озлобленный на всех и вся, вдруг заговорил четко, внятно и убедительно, звучным сильным голосом: