Республика воров

– Мне снится, что я подписываю счета и составляю донесения, а потом просыпаюсь и начинаю подписывать счета и составлять донесения, а памятником на моей могиле станет письменный стол, на котором начертают: «Здесь покоится Никорос Виа Лупа, бездетный холостяк, искусный составитель списков».

– Вы чересчур загружены работой! – Жан сочувственно покачал головой. – А вдобавок отучаетесь от дурных пристрастий, вот вас и ломает. Мы с господином Лазари слишком много от вас требуем, уж простите. Вот, позавтракайте со мной.

Поначалу Никорос не проявил особого интереса к угощению, но вскоре они с Жаном наперегонки поглощали завтрак.

– Только вашими стараниями тут все и держится, – сказал Жан. – Избирательную кампанию проводят не Эпиталий с Дексой, и даже не мы с Лазари, а вы, Никорос. И о ваших заслугах долго еще будут помнить.

– Ох, какие там заслуги… Может, боги смилостивятся и мы хотя бы свои места в Конселе сохраним. А уж что через пять лет будет – страшно подумать.

– Не отчаивайтесь, – вздохнул Жан. – Да, врать не буду, сейчас нам трудно. Но битва продолжается, хотя, наверное, вам пока ее ход неясен. Однако, уверяю вас, дело движется в нужном направлении.

– Видите ли, у черноирисовцев… – начал Никорос, потупившись, – у черноирисовцев сейчас… есть определенные преимущества. Ну, мне так кажется.

– Вполне естественно, – кивнул Жан. – Но ведь определенные преимущества и у нас имеются. Вот, к примеру, с беженцами очень удачно получилось. Больше семи десятков новых голосов за партию Глубинных Корней – это не шутка. На исход выборов это вполне может повлиять, каких бы пакостей нам черноирисовцы ни подстраивали.

– Я вам сейчас плохой помощник, – еле слышно произнес Никорос.

– Глупости! – Жан участливо потрепал Никороса по плечу. – Были б вы плохим помощником, мы давно бы от вас избавились.

– Спасибо на добром слове, господин Каллас, – с робкой улыбкой сказал Никорос.

– Видно, сами боги меня поставили утешителем и исповедником страждущих и падших духом… – вздохнул Жан. – Шли бы вы спать, Никорос, – в кровати, а не в кресле. Ступайте к себе и не возвращайтесь до тех пор, пока…

В зал вбежала женщина в запыленном дорожном камзоле и длинном плаще; у пояса виднелась сумка посыльного и кинжал в ножнах.

– Простите, господа, – сказала она, тряхнув короткими темными кудрями. – Дело не терпит отлагательств.

– Господин Каллас, прошу любить и жаловать, моя верная помощница Ава Аллена, – представил ее Никорос. – Точнее, Авантюра Аллена. Без ее услуг ни одна избирательная кампания Глубинных Корней не обходится.

Аллена пожала Жану руку и торопливо продолжила:

– По приказу господина Виа Лупы мы впятером за час до рассвета выехали верхом на тракт к северу от Двора Праха встречать вадранских беженцев – ну, чтобы сразу заручиться их обещанием отдать голоса за партию Глубинных Корней. – Стянув кожаные перчатки, она раздраженно хлопнула ими по колену. – А как только взошло солнце, нас окружили городские стражники и объявили, что Комитет общественного порядка издал указ, запрещающий жителям Картена выезжать за пределы города, – якобы в связи с напряженной обстановкой на севере. Предложили нам по доброй воле вернуться, иначе грозили арестовать и насильно в Картен привести. Вот мы и вернулись – с пустыми руками.

– А может, это черноирисовцы в голубые мундиры переоделись? – спросил Жан.

– Нет, констебли были самые настоящие, я многих в лицо знаю, – ответила Аллена. – И указ Комитета тоже не поддельный, я с ним ознакомилась.

– Правильно сделали, что добровольно вернулись, – сказал Жан. – А то бы сидеть вам под арестом. Ладно, ступайте завтракать, мы с этим сами разберемся.

Аллена ушла, а Жан обернулся к Никоросу:

– Что еще за Комитет общественного порядка?

– Три человека, избранные из числа консельеров большинством голосов. Они за городской стражей присматривают.

– М-да… Похоже, не стоит и спрашивать, какую партию они в Конселе представляют…

– Увы, сударь, – вздохнул Никорос.

– Что ж, придется в черте города работу по оказанию помощи беженцам проводить. Ничего страшного. Я отправлю Аллену со спутниками во Двор Праха. А вы, Никорос, ступайте отдыхать. Нет, никакие возражения не принимаются. Либо вы немедленно идете к себе, либо я вас с балкона выброшу. Я тут и один управлюсь, пока вы с господином Лазари отсыпаться будете.

Никорос, преисполненный благодарности, удалился в свои покои, а Жан занялся изучением бумаг на столе. Он писал распоряжения, рассылал посыльных, отвечал на какие-то прошения, пил кофе всевозможных сортов – свежезаваренный и обжигающе горячий, а осеннее солнце протягивало в окна бледные пальцы лучей.

Вскоре после полудня парадные двери гостиного подворья Жостена распахнулись, и толпа посетителей расступилась, пропуская к лестнице второго этажа Дурную Примету Дексу и Первого сына Эпиталия в сопровождении целой свиты помощников и лакеев. Жан отложил бумаги и встал из-за стола.

Декса, ворвавшись в зал приемов, гневно наставила обличительный перст на Жана и прошипела: