Республика воров

– Все по справедливости, – веско повторил Жан. – Да хранят боги вас обоих. Счастливо оставаться.

– Да-да, счастливо оставаться. А ты, малец, в следующий раз гляди под ноги… – поморщился толстяк и поспешно удалился.

– А здорово, когда кто-то чувствует себя виноватым, – довольно вздохнул Локк, сгребая с мостовой остатки торта – мерзкой смеси лежалой муки, опилок и гипса, которая обошлась приятелям в сотую долю полукроны. – Ну вот, нам каждому по тирину досталось. По-моему, вполне приличное приношение для сегодняшней церемонии.

– А вот интересно, Цеппи понравится?

– Лишь бы Великому Благодетелю понравилось, – ухмыльнулся Локк. – Я сейчас все это быстренько уберу, чтобы желтокурточники не цеплялись. Ты домой?

– Ага, вкруговую, – ответил Жан. – Через полчаса увидимся.

3

– …Ну, этот тип аж затрясся, будто Жан ему скорпиона за шиворот сунул, – увлеченно рассказывал Локк спустя полчаса. – А Жан его веррарцем обозвал, скрягой и всякими прочими обидными словами, тот и выложил два тирина как на духу. – Он прищелкнул пальцами.

Братья Санца вежливо захлопали в ладоши. Кало и Галдо сидели бок о бок на кухонном столе – на стульях было скучно.

– Значит, ваше приношение – по золотому тирину от каждого? – спросил Кало.

– Ну а что? Деньги немалые, – сказал Жан. – А потом, мы же старались, можно сказать, с душой спектакль отыграли.

– Ага, и с тортом целых два часа возились, – добавил Локк. – Ох, видели бы вы нас! Прямо как на сцене. А этот простофиля даже растрогался, на меня глядючи, – я был весь такой несчастный и беспомощный…

– А, то есть играть тебе особо не пришлось, – усмехнулся Галдо.

– Эй, Санца, кинжал мой отполируй! – отозвался Локк, делая весьма выразительный каморрский жест, с которого обычно начинались драки в тавернах.

– Ага, вот только тряпицу поменьше найду, а ты мне пока нарисуй подробную карту того места, где этот самый кинжал спрятан.

– Ну это лишнее, – заметил Кало. – Его сразу видно, как только Сабета появляется.

– Вот как сейчас? – невинно осведомилась Сабета, выходя из стеклянного туннеля.

Каким-то чудом Локк не умер на месте, что служит неоспоримым доказательством способности человеческих особей мужеска пола без трагических последствий выдерживать стремительное перемещение всей крови в организме в область щек.

Сабета, похоже, тоже провела время с пользой. Лицо ее разрумянилось, из туго заплетенной косы выбились пряди волос, а кожа в распахнутом вороте сорочки покрылась испариной. В другое время глаза Локка не отрывались бы от вышеупомянутого ворота, словно пришитые невидимой нитью, но сейчас его больше интересовало нечто весьма важное, неожиданно обнаруженное в дальнем углу кухни.

– А вам, охламонам, что за удовольствие Локка дразнить? – спросила Сабета. – У вас самих бубенцы звенят только потому, что вы к ним колокольчики привязываете.

– Ваши слова уязвляют нас до глубины души, сударыня, – заявил Кало. – А хорошее воспитание не позволяет нам ответить тем же. Однако же если вы наведете справки у Гильдейских лилий, то…

– А когда это вы у Гильдейских лилий побывали? – полюбопытствовал Жан.

– Гм-м, – кашлянул Кало. – Я имел в виду, что если бы мы нанесли визит Гильдейским лилиям, ну, умозрительно…

– О, какое красивое слово! – отозвался Галдо. – Умозрительно. Вот именно, умозрительно…

– Ну, не знаю… – вздохнула Сабета, выразительно закатив глаза. – Вы двое, как обычно, всю работу на чужие плечи перекладываете. Кстати, вы свое приношение приготовили?

– Ага. Две дюжины бутылок отличного красного вина, – похвастался Кало. – Мы его позаимствовали у подслеповатого торговца в Канатном ряду.

– Я вырядился щеголем и отвлекал его разговорами в лавке, – объяснил Галдо. – А Кало тихонечко, как паучок, влез через заднее окно в винный погреб, ну и вынес сколько смог.

– Да тут и говорить не о чем, – заметил Кало. – Все было легче легкого. Хозяин собачьего хвоста от помойной лохани не отличит даже с третьей попытки.

– Ну и что? Цеппи же сказал, что вино в самый раз, его после церемонии разопьют, – возразил Галдо. – Приношения же не в сундук складывают.

– Да, здорово, – вздохнул Жан, почесывая темный пушок на пухлом подбородке. – А ты чем разжилась, Сабета?

– Ну, мне повозиться пришлось, – ответила она. – Зато гляньте, какую красоту я раздобыла!

Она гордо выложила на стол три дубинки полированного ведьмина дерева: одну новехонькую, вторую слегка обшарпанную, а третья выглядела так, словно ею обминали бока и проламывали головы задолго до рождения любого из Благородных Каналий.

– Ох, ни фига себе! – сказал Галдо.

– Да уж, ни фига себе чего! – добавил Кало.

– Ваши глаза вас не обманывают, достопочтенные господа, – улыбнулась Сабета, помахивая дубинкой. – Кое-кто из славных каморрских стражников сегодня недосчитался своего основного орудия убеждения.

– О боги! – ошеломленно воскликнул Локк, раздираемый весьма противоречивыми, но сильными чувствами – восхищением и досадой; полкроны, ловко выманенные у простофили в Фонтанном квартале, меркли в сравнении с добычей Сабеты. – Да это же… Ох и ловкая же ты бестия!