Все русские «касики» в той или иной форме контролировали политическую жизнь своей территории. Демократия в таких условиях невозможна по определению. Неравенство регионов означает неравенство их граждан. Формальные демократические свободы, провозглашенные в центре, имеют мало смысла в условиях существования авторитарных режимов на местах. Связь между местным криминалом и местной же властью — тоже хорошо известная черта «касикизма». На общенациональном уровне построить такие отношения технически очень сложно. В этом плане превращение России в «бандитскую демократию» нам не грозит. Но на местах, где все друг друга знают и у всех состоятельных людей полно общих интересов — сколько угодно.
Классическим спутником «касикизма» в Латинской Америке были избирательные фальсификации. В России тоже накоплен по этой части немалый опыт.
«Неважно, как они голосуют. Важно, как мы считаем». Эту мудрую фразу молва приписывает товарищу Сталину, но повторить ее готовы многие российские губернаторы. В 1999 г. массовые волнения в Карачаево-Черкессии привлекли внимание к тому, что тихо происходило в России уже на протяжении нескольких лет — фальсификации выборов.
Отличие Карачаево-Черкессии от многих российских регионов не в том, что там фальсификация была более грубой, а в том, что здесь проигравшие не смирились. Граждане, уверенные, что у них отняли их законное право, вышли на улицу. Тем не менее, официально факт фальсификации так и не был признан. В результате кризис только углубился, ибо группировка В. Семенова, формально одержавшая победу, сочла себя обиженной федеральным центром. И в самом деле, почему Ельцину можно, а Семенову нельзя? Ельцин победил в 1996 г., другое дело — с каким счетом и какими средствами. Здесь не избежать неприятных вопросов. Ведь и Семенов в 1999 г., видимо, набрал больше голосов, чем его соперник. Просто это сопровождалось таким количеством нарушений и подлогов, что назвать это выборами просто не поворачивается язык.
Обвинения в подтасовке итогов выборов выдвигались то там, то здесь, но никто и никогда не пытался в этом разобраться. В России, в отличие от Латинской Америки, пострадавшие в большинстве случаев проявляли почти демонстративное безразличие к проблеме. Нарушения избирательного законодательства и прямые фальсификации результатов голосования постоянно обсуждаются в прессе, некоторые частные случаи признаны официальными органами, но до сих пор ни один местный начальник за это не пострадал.
Если результаты выборов и отменяются, то не потому, что местное начальство их подтасовало, а потому, что избрали деятелей, неугодных областным лидерам — как было в Нижнем Новгороде и Ленинске-Кузнецком. Избрали там, разумеется, людей с криминальным прошлым, но вовсе не это было причиной вмешательства власти. В конце концов, такая же точно «братва» заседает в самых разных выборных органах. Беда была лишь в том, что кто-то из местного криминала попытался взять куш «не по рангу». И был тотчас поставлен на место.
Выборы 1996 г. в Москве, когда Лужков получил около 90% голосов, поставили социологов в тупик — мэр был популярен, но все же не настолько. Еще более «странными» были выборы московской городской Думы год спустя, когда во всех округах с примерно одинаковым результатом побеждали зачастую никому неизвестные ставленники мэрии, иногда даже не удосуживавшиеся вести избирательную кампанию. На сей раз проигравший блок бывшего председателя Моссовета Николая Гончара впрямую заявил о многочисленных нарушениях и возможной фальсификации, но расследование дела потонуло в недрах Государственной Думы20)
. Окончательные и полные итоги выборов так и не были вообще обнародованы. Спустя еще год «красный губернатор» Аман Тулеев провел выборы местного законодательного собрания таким же точно образом, не отдав оппозиции или независимым ни одного места.Безнаказанность администраторов, которые сами формируют избирательные комиссии, сами же продвигают кандидатов, сами же предоставляют (или не предоставляют) им доступ к средствам массовой информации, рано или поздно должна была сказаться и на общероссийских парламентских выборах, однако на первых порах избирательные фальсификации компенсировались
Ситуация изменилась в 1998-99 гг., когда стало ясно: без участия губернаторов трудно будет решить вопрос о том, кто победит в Москве. В известном смысле Россия пережила реальную децентрализацию власти. Беда лишь в том, что от перераспределения полномочий и политического влияния в пользу местных элит большинству народа жить не стало ни лучше, ни свободнее.