Реставрация в России

Бывшие партийные аппаратчики среднего звена, комсомольские функционеры и проворовавшиеся директора предприятий с восторгом воспринимали новые идеи. Впрочем, это была лишь наиболее приличная часть новой элиты. Криминальное происхождение многих лидеров русского бизнеса не оспаривалось даже сторонниками режима. Мэр Москвы Гавриил Попов постоянно подчеркивал: в «ненормальной» стране бесчестные методы обогащения являются вполне допустимыми. К остепенившимся «ворам в законе» присоединилось множество активных молодых людей, воспринявших слова Попова как руководство к действию. Бездарные актеры, второсортные журналисты, оборотистые чиновники за несколько месяцев становились миллионерами. Но только в том случае, если им удавалось найти союзников и покровителей среди старого начальства.

Мелкие торговцы, рядовые мафиози, ларечники составили низовое звено этой люмпен-буржуазной иерархии, своего рода «субэлиту». Еще вчера они были студентами старших курсов, мелкими функционерами комсомола и партии, иногда даже рабочими. «Мускулы их покрылись жиром и потеряли форму, и облегает их теперь не спецовка, а модный спортивный костюм (хотя ларек может стоять совсем не в Лужниках). Лицо округлилось, глаза заплыли и по-прежнему ничего не выражают. Лексикон их краток по форме и убог по содержанию», — писал Николай Острожский на страницах «Солидарности». Для поиска в толпе себе подобных они пользуются сигнальными звуками типа «баксы», «бабки», «лимон», «навар».

Описание их жизни в статье Острожского напоминает фрагмент из «Жизни животных» Брема: «Могут иметь до одного-двух упитанных детенышей, которым пытаются дать образование и воспитание любыми средствами. Характерный тип поведения — агрессивный. Основной способ передвижения — автомобиль. Пешком передвигаются неохотно, неспособны маневрировать и уступать дорогу. В состоянии покоя стоят, опершись на стенку, и покручивают на пальце цепочку с ключами»8).

Иметь дело с безналичными деньгами они не привыкли: как правило, их можно было видеть в самых неожиданных местах пересчитывающими пачки замусоленных стодолларовых купюр. В холодную погоду поверх спортивного костюма надевали турецкие кожаные куртки. Они непременно сверкали золотыми зубами и перстнями, сыпали рублями направо и налево, катались на подержанных иностранных машинах. Иногда из-под куртки торчала рукоятка газового пистолета.

Более высокую ступень в иерархии занимали «новые русские». Это были управляющие смешанных предприятий, ревностно отстаивавшие в России интересы западных фирм, директора чековых инвестиционных фондов, не вложивших в производство ни копейки, руководители банков, не кредитовавших ничего, кроме спекулятивных операций. Они не так уж сильно отличались от своих коллег из ларьков, но повезло им больше.

«Новые русские» стали разъезжать по улицам в роскошных новеньких «Мерседесах» и BMW. Такие машины на Западе, как правило, покупают фирмы для представительских нужд. Иное дело в России. За 1993 г. в одной лишь Москве было продано больше престижных моделей «Мерседеса» и BMW, нежели во всей Западной Европе.

С чувством юмора дело у них тоже обстояло неважно. Рассмешить эту публику могли бы лишь жлобские шутки типа «и он упал прямо мордой в грязь». Теперь они стали настоящими джентльменами и так шутить им уже не подобало. А иначе не умели.

Они переполняли кафе и рестораны, где чашка кофе стоила больше двухнедельного заработка рабочего. Ходили в театр, но лишь в том случае, если билет был не дешевле ленча в дорогом ресторане. Бедным они всегда готовы были помочь, если об этом сообщали в газете. Прическа a la Шварценеггер украшала голову, которую следовало бы стричь «под бобрик», а еще лучше — наголо. На них малиновые пиджаки, зеленые штаны и невообразимой пестроты галстуки, непременно купленные в самых дорогих магазинах Парижа и Нью-Йорка. Только «новый русский», попав за границу, из тысяч разнообразных предметов, выставленных на продажу, с неизменной точностью мог выбрать самый безвкусный. Если Пьеру Кардену один раз изменил вкус и он сделал неудачный костюм, можно быть уверенным, что уже на следующий день этот костюм украшал русского бизнесмена. Способность выбрать худшее даже из лучшего была своего рода родовым инстинктом «новых русских».

По одежде «нового русского» всегда можно было определить — с какой страной он ведет дела. На нем ярко-зеленый пиджак — значит, его партнеры в Германии. Петушиный галстук в сочетании с солидным «деловым» костюмом выдавал человека, работающего на американцев.

Обязательная часть гардероба — сотовый телефон. Его следовало повсюду таскать за собой. Не из-за ожидаемого важного звонка, а просто как украшение, свидетельство успеха, доказательство статуса. Французский дворянин носил шпагу, русский предприниматель — мобильный телефон.