Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

В период своего истинного расцвета (1990—1993 годы) рейв-музыка ценилась крайне низко. Через несколько месяцев I юсле того, как пластинка выходила в свет, она уже была никому не нужна: как всему окружающему миру, который искренне считал рейв варварским порождением наркотического угара, так и самим рейверам, которые в условиях стремительного развития этого направления питали интерес только к новинкам. «О, > го старьё», — уведомляли меня продавцы в музыкальных магазинах, когда я спрашивал про пластинку, вышедшую несколько месяцев назад. Это происходило не потому, что они разделяли точку зрения большинства, что эта музыка — одноразовый хлам. Это было следствием того, что сцена развивалась настолько стремительно, что прошлое незамедлительно отбрасывалось прочь, подобно тому, как ракета, покидая верхние слои атмосферы, сбрасывает свои топливные баки. Идея «старой школы»

была нежизнеспособной в то время, казалось, что всё лучшее ещё только впереди.

РАНЬШЕ

Когда я стал покупать все эти пластинки, услышанные когда-то на пиратской радиостанции (тогда даже не было возможности определить название и автора композиции), они всё ещё стоили крайне дёшево. Спустя несколько лет, примерно в 1996 году, цены неожиданно поползли вверх благодаря появлению полноценного рынка коллекционеров с дилерами, которые предоставляли каталоги пластинок и кассет, помогая тем самым ностальгирующим рейверам отыскать свои столь любимые «загадочные» композиции. Некоторые хиты или просто очень хорошие пластинки, которые, как казалось, были выпущены довольно большими тиражами, возрастали в цене на 15 фунтов стерлингов. Сегодня эти двенадцатидюймовые пластинки, которые стоили гроши в 1992 году, продаются по цене от тридцати до двухсот фунтов. В продаже также можно найти старые диджейские миксы, любительские видеозаписи вечеринок и флайеры.

«Олдскульный хардкор» был не только феноменом коллекционирования. В конце девяностых он стал настоящим культом, на волне которого стали проходить рейвы под лозунгами «Назад в 91-й» и «Назад в 92-й». Ведущие промоутеры тех времён, такие как Fantazia, переквалифицировались под нужды ностальгических запросов и стали организовывать вечеринки с участием ветеранов сцены, диджеев и групп вроде Ratpack, которые жили за счёт того, что переигрывали старые хиты. Fantazia кичились, что в их распоряжении была самая богатая коллекция фоторепортажей с рейв-мероприятий, но в то же время рекламировали себя под слоганом: «Приди и присоединись к будущему. Будущее — это Fantazia». Были также и пиратские радиостанции, которые переносили слушателей назад в 1992 год, соперничая с радиостанциями, которые пропагандировали пост-рейв-сти-ли, такие как британский гэрридж, драм-н-бэйс и дабстеп.

Ретро-рейв-сцена так или иначе в итоге столкнулась с теми же проблемами, с которыми сталкиваются все ретро-ориенти-рованные движения: исчерпаемость прошлого. Хардкор был непрофессиональным движением, производящим тысячи и тысячи композиций, выходивших очень ограниченными ти-

2,8 2

ражами, и даже промокопии, многие из которых впоследствии так и не добрались до официального тиража. Но, как и в случае с психоделикой и северным соулом, по-настоящему ценные экземпляры были возвращены к жизни довольно быстро. «Люди, которые какое-то время увлекались коллекционированием, начинали жаловаться на то, что на олдскульных мероприятиях никто не играл „неизвестные⁴⁴ композиции, — рассказал мне один из главных идеологов ретро-рейв-сцены DJ Twist. — Отчасти это привело к тому, что в связи с необходимостью подпитывать своё любопытство люди стали писать новую „старую⁴⁴ музыку».

ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ

Сама идея «старого нового» звучит абсурдно, но только мри поверхностном знакомстве. Чтобы добиться правильного звучания и атмосферы, нужно было сознательно отказаться от использования современного оборудования, в точности как Ленни Кравиц, который пишет «древний» рок, стилизованный под музыку Джона Леннона и Хендрикса, намеренно исполь-!уя устаревшие усилители и прочее оборудование времён конца шестидесятых годов. Но была логика, которая привела к появлению «старого нового» звучания: очередная ступень в проти-коборстве со временем, отчаянная попытка удержать прошлое мри себе и ненадолго продлить ему жизнь.