Ретроспект. Исток

– Ага, проглот – долговец опасливо покосился вверх – штука такая, на медузу похожа, прозрачная, сидит на потолке и поджидает добычу, месяцами ждать может. Ей то что? Воздуху ей, дуре не надо, а чего ей еще надо? Жрать только, ну и ждет, значит. Месяц ждет, другой, пока кто под ней не пройдет, а потом сверху на голову и обрушивается. И пока жертва соображает, что к чему, она оказывается в желудке этого самого проглота. А он хоть и прозрачный, хрупкий на вид, да только не вырвешься, держит, что твой питон. Так что смекай, Лист, мотай на ус, если бы не взрыв этой самой, как ее, «сверхновой» то я бы ни за что сюда не сунулся.

– Крамарь, ты? – донеслось из очередного провала темноты, который едва разбавляли лампочки. Странное ведь дело, сколько лет проходит, а ведь горят они, горят, и никто их тут не меняет. Потому что некому их тут менять.

– Мы это. Да чего ты целишься в меня со своей пукалки, щупалец вокруг морды небось нет! Убирай давай.

долговец вздохнул и нехотя опустил автомат, вышагивая из темени:

– Что-то долго вас не было, Коперник уже волноваться начал, навстречу послал. Ты учти, если со сталкером чего случится, ты первый ответишь, голем то у нас в группе всего один и если навернется сталкер, всем туго будет.

– Ты не учи батьку – ощерился в ухмылке небритый Крамарь – мал еще, батьку учить. А малец ничего, не гляди, что худой и кашляет, он еще двоих таких вот переживет, потому что думать умеет, в отличие от некоторых.

– А что думать то? – скривился Грива, опасливо косясь им за спину – с големом каждый дурак пройти сможет.

– Ну, если больно умный, так прогуляйся к Периметру, доложись по всем правилам военным, так мол и так, есмь боец подразделения долга, прошу выдать в личное распоряжение голем, ввиду острой необходимости и боевых заслуг. Так они тебе сразу и предоставят личных особистов. Они ведь далеко не дураки, Грива, и прекрасно знают и о долге и о генерале, разведка у них поставлена, будь здоров.

– Так чего тогда не помогают, если знают? Взять тех же големов, ведь с такой вещью мы бы по «армейским складам» на расслабоне прогулялись и живо бы вынесли Лукаша с прочими гринписовцами – свободу всем даром.

– Молодой ты еще, Грива, и извилин у тебя в башке все еще маловато. Прогулялись бы они, понимаешь, как же. Военным не выгодно истребление свободы, которая может о свободе и кричит, но стреляют они там, будь здоров, вояки что надо, одна ведь школа. Так вот если мы сметем свободу, ты заслон что ли держать будешь, а?

Крамарь многозначительно ухмыльнулся, переведя взгляд со смутившегося Гривы на темень дверного проема, посмотрел на свой ПДА, а потом жестом подозвал Листа:

– А ну ка посмотри малой, что там, не видно ни зги, хоть в глаз дай. Есть там что-то, наши тут шли, но не заметили.

Лист кивнул, скользящим шагом подошел к дверям сбоку, и прыгнув в проем откатился в сторону. Тьма рассеялась, и на экране проявились ряды каталок, столики с разбросанными медицинскими инструментами, крошево битого стекла на шахматном кафельном полу. Увидев за шкафами ворочающуюся груду тряпья, он снял автомат с предохранителя:

– Голем? – мысленно позвал он хранителя.

– Живое существо, предположительно гуманоидное. Опознавательных меток нет, жетона нет. Осторожнее.

– Обо всех подозрительных проявлениях и активности предупреждай меня заранее, не жди особого распоряжения. Промедление может стоять жизни не только мне, но и другим людям, запиши это в приоритетную директиву.

Он жестом позвал Крамаря и тот, выставив ствол вперед, мягкой кошачьей поступью начал приближаться к Листу. Увидев вздрагивающую кучу тряпья, он включил закрепленный на голове фонарик и, схоронившись за углом шкафа, осторожно ткнул стволом. Там что-то вздрогнуло, подпрыгнуло, и раздался громкий крик:

– Аааа!!! Не стреляй, мужик, не стреляй, я без волыны!

– Ты гляди, оно и говорить умеет! А ну-ка вылазь, поглядим, что ты за чудо.

Крамарь многозначительно повел стволом и из-под тряпья глянули испуганные глаза:

– Не стреляй, мужик, только не стреляй, без волыны я.

– Слышали уже, вылазь кому говорят, и рот заткни, а то накличешь на свою голову.

Из тряпья поднялся худой небритый человек, бегая по сторонам глазами и подняв руки высоко над головой:

– Не стреляй, сталкер, не стреляй, свой я, свой, мамой клянусь, хош, побожусь сча..

Он попробовал было перекреститься, но Крамарь кивнул стволом в сторону дверей:

– На выход, и заткнись, если не хочешь, что бы сюда сбежались кровососы из всей округи. Как ты думаешь, у кого больше шансов выжить при таком раскладе?

Тот судорожно сглотнул и, не опуская рук, медленно пошел к выходу, широко расставляя ноги, старательно выбирая место для следующего шага. Грива упер автомат незнакомцу в лоб и зло прошипел:

– Мордой к стене и без глупостей. Лист, возьми его на прицел, если дернется, стреляй.

Человек молча повернулся к стене, заложив руки за голову, и Грива быстро, умело его обыскал, бросив на пол узкую заточку, какой-то дурно воняющий кусок, завернутый в тряпку и битый армейский ПДА с паутиной трещин на экране.

– Где остальное? – коротко бросил Грива.